— А что же так долго труп не обнаруживали?
— Муж ее позавчера в Выборг по делам уехал, сегодня только вернулся, он тело-то и обнаружил.
— А прислуга?
— Прислугу они на праздники отпустили — со слов купца, они Рождество всегда в гостях проводят, у жениных мамаши и папаши, так что прислуга им в эти дни не нужна.
— Да, тяжеленько будет открыть это преступление, — вздохнул Тараканов.
Чиновник и надзиратель замолчали. Каждый думал о своем: Алексеев представлял, как войдет в дом с мороза, нальет и тут же выпьет большую рюмку рябиновой, а Тараканову виделось, как он надевает на Нюшин пальчик колечко и как она вскрикивает от радости и начинает его целовать.
Трамвай меж тем перетащился через Николаевский мост и стал приближаться к Благовещенской площади.
— Вам дальше? — поинтересовался Алексеев.
— Да, мне до Садовой, потом на конку пересяду.
— А мне здесь выходить. Что ж, еще раз с праздником, всего вам самого хорошего.
Сыскной надзиратель встал, пожал начальству руку и поклонился. Трамвай остановился. Алексеев открыл решетку и спрыгнул на тротуар. Вагоновожатый звякнул в колокольчик, кондуктор объявил: «Следующая — Конногвардейский бульвар». Вагон дернулся и, набирая скорость, понесся сквозь уже сгустившиеся сумерки.
Осип Григорьевич сел на свое, нагретое, место, прислонился было к окну, но через секунду вскочил и бросился к выходу.
— На ходу покидать трамвай запрещается! — закричал кондуктор, но пассажир его не послушал.
Алексеева он нагнал рядом с Новой Голландией.
— Ваше высокоблагородие, ваше высокоблагородие! — Тараканов остановился около оторопевшего чиновника и никак не мог перевести дух, а едва ему это удалось, спросил:
— А не было ли среди похищенного вот этого кольца?
Он раскрыл ладонь и предъявил чиновнику «маркизу».
* * *
Долгополов сначала не признавался — вел себя дерзко, требовал постановление на обыск и понятых. Но когда понял, что его всерьез подозревают в убийстве, запричитал и выдал похищенное — достав из-под половицы узелок с драгоценностями.
— Вот и умница! — похвалил гусятника Алексеев, сверяя обнаруженные украшения со списком. — Все налицо, кроме «маркизы», «маркиза», впрочем, тоже налицо. Ну а теперь рассказывай, как купчиху резал да куда нож дел.
Долгополов упал на колени и начал истово креститься:
— Вот вам крест святой, ваше превосходительство, не убивал, не убивал я никого. Колечки, да, мой грех, спрятал, не предъявил по начальству, а убивать не убивал!
— Давай, давай, рассказывай сказки! Да пойми ты, дурья башка, сознаешься — снисхождение тебе будет, а нет — можешь и на бессрочную каторгу загреметь.
