— Да какого гуся? Перестанете вы мне морочить голову или нет?
— Я вам головы не морочу, а про гуся уже все сказал — гусь обыкновенный. Долгополов водил гусей и поутру выпускал их на двор, кормиться из помойной ямы, зерно таким образом шельмец экономил. Гусь нашел в яме узелок, вытащил, развязал и проглотил вот это кольцо, — Алексеев взял со стола «маркизу», — если бы Долгополов утащил драгоценности, на кой ему надо было прятать в яму? Он бы сразу от их в свою квартиру.
— Так, может быть, он и не прятал их в яме, а просто обронил одно кольцо? — Баймаков скрестил руки на груди.
— Нет. Кольца были завязаны в носовой платок, мы этот платок нашли. От него так воняет, что никаких сомнений в том, что он полег в помоях, не остается. Отсюда вывод — или Долгополов уронил весь узелок и оставил его в яме, дожидаясь, пока гуси его не вытащат, или узелок уронил кто-то другой. Скорее второе, чем первое, не правда ли?
— Я-то здесь при чем? — купец уже совершенно пришел в себя и был абсолютно спокоен.
— Сейчас и до вас дойдем, потерпите. Итак, узелок обронил в яму некто, нам пока неизвестный. Но вот обронил или выбросил? Помойная яма в том доме, как и всякая такая яма не посеред двора стоит, а в углу. Чтобы туда чего-то уронить, к ней нарочно надо идти. Из этого мы имеем второй вывод: лиходей случайно туда ничего не ронял, он узелок с колечками да сережками специально туда бросил. Третий вывод — утащил он эту бижутерию не из корысти, а для отвода глаз, чтобы убийство, совершенное по иным мотивам, представить убийством ради ограбления. Ну и четвертый вывод — убили вы!
Александр Федорович усмехнулся:
— Угостите папироской.
— Пожалуйте, — Алексеев раскрыл портсигар.
— Благодарю, — купец закурил. — Если до третьего вывода в ваших словах была хотя бы капля логики, то к четвертому она исчезла напрочь. Какая связь между вашими выводами и мной? Зачем мне убивать свою жену? Зачем мне грабить свою квартиру? И как я мог это сделать, коли меня не было в Петербурге?
— А где ж вы были? — удивленно спросил Алексеев.
— Я же вам и следователю давеча говорил — в Выборг я ездил. Это и в протоколе указано!
— Слыхали? — обратился Алексеев к сыскным надзирателям, городовым и понятым — дворнику с подручным. — Все слыхали?
Присутствующие дружно закивали. Чиновник довольно улыбнулся:
— Вот вы себе приговор и подписали. Из-за метели движение по финляндской линии два дня было закрыто. Только не говорите мне, Александр Федорович, что вы извозчика до Выборга брали, в это вообще никто не поверит.
