— Не, — с сожалением начал Женька, но волк его перебил
— Ой, у тебя же след, я забыл. Ну ты не сердись, я больше не забуду.
Они бежали по лесу, ныряя под густые папоротники. За древесными корнями мелькнула шляпка большого гриба, потом Женька перепрыгнул через целый грибной выводок. С тихим писком в разные стороны разбежались молодые куропатки.
— Не будем сейчас никого ловить, — пропыхтел волк, — вот дела переделаем и тогда. Но вообще-то есть хочется, если честно.
Женька задумался. Ведь действительно, если поиски займут много времени — можно ли ему отвлекаться на то, чтобы поесть? Ведь еду надо еще найти… то есть поймать. Ой. Или, если есть по-человечески, то надо еще и готовить. Может ли все это считаться за поиски? А ведь если прорыскать больше суток, хочешь — не хочешь, а придется поспать? Ведь если только до пещеры Выхода добираться неделю, значит, останавливаться и спать придется точно.
Женька затосковал. А вдруг это не считается? Как же Луша? Но он не стал останавливаться и плакать, хотя и очень хотелось. Он изо всех сил сжал зубы и решил про себя, что попробует уточнить и это тоже у старших волков. А если они не знают, то будет искать того, у кого можно спросить. И про Шар. И про правила поисков.
Минут через пятнадцать Женька сообразил, что пешком он бы уже запыхался бежать с такой скоростью. А тут — как будто прогуливаешься, хотя деревья мимо так и мелькают. Тут он подумал, что на четырех ногах искать, возможно, получится быстрее. Но тут его опять разобрали сомнения: а неделю до моста — это человеческим ходом или волчьим?
Так, продолжая размышлять, Женька все бежал легкой рысцой вслед за своим новым товарищем. Тот часто оглядывался, чтобы убедиться, что Женька не отстал, и приветливо взмахивал длинным пушистым хвостом — как если бы мальчишка манил за собой друга рукой.
Бежали они, пока день не стал сменяться вечером. По земле протянулись длинные тени, запахи стали прохладнее, одни птицы примолкли, а другие, наоборот, только пробовали голос. Волк замедлил шаг и громко запел (завыл, сообразил Женька):
— А мы вдвоем идем домой, я здесь свой, а он — со мной!
Из-за деревьев ответил низкий голос:
— Заходи же, там не стой, друга приводи с собой!
Легкой трусцой оба товарища взобрались по склону на широкий каменный откос, а по нему — на площадку над обрывом. Лес внизу уже накрыла тень, но здесь, наверху, еще светило неяркое вечернее солнышко.
— Вот, смотри, дядюшка, — сказал женькин спутник большому лобастому волку, который лежал на площадке почти у самого обрыва.
