Когда мне было 19 | страница 85
— Да успокойся ты, наконец! Иди в соседнюю комнату, посмотри 5 минут телевизор!
Я послушно направился в соседнюю комнату, где стоял на табуретке небольшой телевизор отечественного производства. Несколько минут я наблюдал за ассистенткой, которая увлечённо смотрела какой-то сериал по первому каналу. По актёрам, играющим его, мне припомнилось, что нечто подобное этому сериалу, я мельком глядел, когда мама готовила на кухне очередную вкуснятину и время от времени переводила взгляд на телевизор. И что они в нём находят? Долгоиграющая слюнявая пластинка; но одно я знаю точно: если сериалы снимаются, значит кому-то это нужно.
— Ну что, гвардеец? — зашёл врач, который по-прежнему потирал руки, будто в преддверии чего-то. Меня это пугало.
— Готов? — продолжил он.
— Доктор, я по-прежнему чувствую боль! Обезболивающее, наверно ещё не подействовало…
— Не говори ерунду! Садись в кресло!
Ой, батюшки! Так вдруг захотелось заорать, что есть мочи: «Не пойду-у-у!!!», но я послушно встал и уже через миг почувствовал прохладу кожаного кресла и крупное лицо стоматолога надо мной. Сел я в кресло и снова в слёзы. Особенно убивала мысль: «Дима, тебе только 19, а ты лишаешься четвёртого постоянного зуба… Безнадёга… Бесперспективняк…»
Доктор схватил какие-то огромные щипцы, больше походившие на плоскогубцы, и я затрясся ещё пуще.
— Открывай рот! — скомандовал он.
— Зачем вам это приспособление? — задал вполне ожидаемый вопрос я.
— Открывай рот! Кому говорю?
— Не надо!
— Мне тебя привязать или добровольно дашь себя вылечить?!!
Я невольно открыл рот, сильно зажмурив глаза. Бедный зуб, как магнит, словил надёжные тиски и стал расшатываться в разные стороны, пуская кровь наружу. Зуб оказался крепким и всё никак не хотел менять привычное место обитания, поэтому «выселение» продолжалось около 5 минут. Ох, и накричался я, ох и наплакался.
— Ну вот, гвардеец! — улыбнулся он. — Гляди!
Теперь в моей ладони лежал зуб, в который ещё вчера попал кусочек мяса из стратегических запасов СССР. Я смотрел на потную ладонь с вымученной улыбкой, будто ребёнка родил.
Врач положил те ненавистные щипцы и взял в другую руку веющий холодом скальпель.
Мои глаза вновь округлились.
— Что вы хотите делать? — встревожено спросил я, крепко сжав в ладони свой зуб.
— Открывай рот!
— Что вы хотите делать? — нервно повторил я, захлёбываясь горькими слезами.
— Тамара Львовна! Подержите, пожалуйста, руки этому негоднику! — крикнул врач.
— Не надо. Я сам! — перекричал я вздох в соседней комнате.