«Всё закончилось!» — подумалось тут же.
Стягивая с рифленой подошвы вязнущее чувство страха, я зашёл на кухню и обнаружил на полу, на дорогом линолеуме, замертво лежащего одного из убегавших детей. А моего напарника уже нигде не было. Немного замешкавшись, я продолжил гоняться за вторым. Мальчик с красивыми голубыми глазками и пухлыми щёчками, покрытыми веснушками, пытался убежать, стреляя вслед из подобного пистолета. Пули свистели мимо, так и не попадая. А я, в свою очередь, на ходу стрелял в него. И где-то у крыльца, под проливным дождём, он развернулся и, бросив пистолет, пристально посмотрел на меня. С его мокрых волос капли дождя стекали по лицу вниз. Я нацелил на него дуло пистолета и медленно стал подгибать указательный палец, что крюком согнулся на уродливом спусковом курке.
— Папа! — внезапно крикнул он, пустив с детских глаз стеклянные слёзы.
Я стал неподвижно, словно в ступоре.
— Папочка! — мальчик кинулся мне на шею и горько заплакал.
Я взял его на руки и, целуя лобик, понёс в дом. От подобной сентиментальщины заплакал и сам. Остановился у зеркала, что слева входной двери, и посмотрел в эту гладкую, отполированную, блестящую поверхность, дающую моё отражение, да так и увлёкся рассматриванием своего заплаканного лица.
Около полудня глаза совершили первые попытки увидеть окружающую обстановку. Никто меня не будил, да и незачем. По всей видимости, меня освободили от марширования и всего прочего, а завтрак любезно стоял на подносе на моей тумбочке. Я лениво протёр глаза и оглядел еду. Рисовая каша с мясом.
«Уж лучше поголодаем!» — подумал я тут же, вспомнив вчерашний обед.
— А вот и наш умирающий лебедь! — громко произнёс Казистый, незаметно войдя в комнату.
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — еле слышно проговорил я, поспешив встать с постели. Запутавшееся в ногах синее одеяло не позволило даже встать с первого раза. Враз зашумело в голове, и виски забили тревогу.
— Ну, как ваше самочувствие? — наигранно спросил старлей, наблюдая эти нелепые движения.
— Сами видите! — опечаленно пробормотал я, рукой указав на пострадавшую щеку.
— Ну, ясно-ясно. А из-за тебя вчера вся рота на ушах ходила! Ты что, Лавренёв, генерал у нас?
— Нет…
— Вот и я вижу, что нет! Ну, ничего, вылечим тебя, а уж опосля — удивишь настоящую воинскую службу. Я лично обещаю дать тебе первый наряд!
— Спасибо, товарищ старший лейтенант.
— Всегда пожалуйста. Лавренёв, тут же вот как: я дарю тебе истинное сокровище. А это у нас что?
