Дальше мы бежали аж до самой воинской части. По секрету скажу, что с каждой минутой изнурительного бега в бушлате, пятиминутное купание переставало представлять собой всякий смысл. Я вспотел, а по возвращении в часть и вовсе был мокрым. Завели нас в казарму и спустили в тёмный неосвещаемый подвал, где в одной из коморок мы и сдали свои оставшиеся вещи. В тёмном сыром помещении разило присутствием мышей и веяло прохладой. За то время я раззнакомился с Женей Петросяном и от души облил его сарказмом и шутками по поводу имени и фамилии, сравнив его с известным юмористом.
Он был весёлым оптимистом, даже несерьёзным в некотором плане. Тощий, около 1.80 ростом и с безумно интересным внутренним миром. Женька мне поведал, что вёл разгульный, ни к чему не обязывающий образ жизни. Проснуться во второй половине дня, сесть за компьютер, выпить пива, а потом на всю ночь отправиться в какой-нибудь ночной клуб, натанцеваться, познакомиться с симпатичной девушкой и отправиться с ней к нему домой, дабы встречать зарю и рассвет со всеми красками мимолётного желания постельного режима. Так и жил Женька. Ему это нравилось, а значит — он счастлив. Вы и не представляете, каким зарядом оптимизма он снабжал собеседника, пусть даже после пятиминутного разговора. Недавно спросил об отношении к армии, так он умело скопировав сельского простака, суржиком отвечал мне:
— Наши отношения с армией, как лохнеське чудовисько. Вроде и є, а вроде и нема.
Улыбки наши быстро разбивались недвусмысленными намёками от прапорщика, и смех время от времени глотался, превращая его в импульсное хрюканье.
— Блин, Женька, мы сейчас получим! — шептал ему я, не в состоянии успокоиться.
— Фиг с ним, Димчик! Наш мир намного страшнее любого месопотамского демона, которому поклоняется наш прапорщик!
После этого завели на второй этаж просторной казармы и приказали складывать свои вещи по тумбочкам. Моя кровать имела порядковый номер «112», там я и обосновался. В шатающуюся от каждого прикосновения тумбочку сложил шампунь, нижнее бельё, мыло — в общем, то, что сложила мне Юлечка и мама. Не прошло и пяти минут, как нам снова было приказано строиться.
«Ну что опять?» — нервно пробормотал я, изрядно устав от быстро меняющихся картинок перед глазами.
Впервые в обширной комнате с сорока кроватями я увидел остальных ребят, которые ехали со мной в одном поезде. Теперь я мог их называть «товарищами». Остальных ребят с моего вагона раскидали по остальным двум казармам воинской части А1666.
