— Придурки, и пусть только кто-то облокотится об стену, либо чухаться начнёт! — грозно говорил он, пригрозив нам разнообразными пытками в виде отжиманий от пола, приседаний со стулом на вытянутых руках и ещё много чего, годящегося, скорее всего, для пыток в фашистских застенках. Ещё впервые услышал разные термины: «Пробить лося», «Фазанка», «Бэтмен», «Слоник», «Велосипед». Даже и знать не хочу, что каждое из этих понятий означает. Так называемая «дедовщина» — не что иное, как моральная патология.
Уже через пять минут сержант успокоился и снова присел на сломанный деревянный стул.
— Ну что, пацаны? А вы откуда будете?
— Днепропетровск! — сказал за всех Андрей Сероконев.
Сержант понятливо кивнул, мол: «знаем, видали!», хотя глаза его явно говорили: «Какой такой Днепропетровск? Это где-то в Польше?»
— И что там, в Днепропетровске? — услышали мы типичный вопрос от необразованного быдла. Видно было, что и ответа он не ждал, просто спросил, лишь бы не молчать.
Всё тот же Андрюха, который, кстати, был женат уже, вкратце поведал Митренко про Днепропетровск — про нашу Родину. Про сотни километров земли, что на горизонте сливаются с необозримым куполом голубого южного неба. Про нашу гордость — Южный Машиностроительный Завод (у нас его называют просто — ЮМЗ). Про наши величественные парки, созданные Лазарем Глобой и красивейшую набережную, длиной в наши возможности.
— Товарищ сержант, можно вопрос? — спросил Цыганок, когда Сероконев закончил свой рассказ.
— Солдат, да ты охренел!? — вскочил он, — Можно 20 раз от пола! Ну? Что смотришь? Упал, отжался!
Димон удивлённо глянул на нас и поторопился выполнить столь неожиданный приказ.
— Так будет с каждым за слово «можно»! — ухмыльнулся сержант, чувствуя превосходство.
И тут, мой бзик снова дал о себе знать.
— Товарищ сержант, если нельзя употреблять слово «можно», то как нужно? — задал я вопрос, не понимая подобных армейских глупостей.
— Только со словами «разрешите» ты обязан общаться со старшими по званию!
— Но ведь, позвольте, это ведь и есть видоизменённое слово «можно»!
— Ты чё, самый умный? — накинулся он на меня.
— Он у нас философ, — выкрикнул Андрей.
— Ах, философ, — ещё неестественнее ухмыльнулся Митренко. — Ну, раз так, и ты отжимайся вместе с ним!
Откровенно говоря, для меня и вовсе не проблема было отжаться либо подтянуться, спасибо моему любимому дедушке Вите. Именно он приучил меня с детства к спорту. Без него я так бы остался несмышленым и слабым мальчиком. И только сейчас, в трудные моменты моей жизни, когда нельзя заглянуть и на секунду вперёд, и зная, что не контролируешь ситуацию, я понимаю тот неоценимый вклад в моё внутреннее «я», без которого не жить мне в этом суровом мире. Спасибо, дедуля!
