Марийский лесоповал: Врачом за колючей проволокой - Генри-Ральф Джонстон Левенштейн

В марте 1938 года почти в один и тот же день были арестованы трое моих близких родственников — отчим и два дяди, все по специальности инженеры. Они ожидали возможного ареста, хотя не чувствовали за собой какой-нибудь вины, но кругом шли аресты.

Я их знал как честнейших, порядочных людей, для которых в жизни существовали лишь две вещи — работа и семья. Они были далеки от политики, но это их не спасло.

Сталин в 1937 г. говорил, что «наши успехи ведут не к затуханию, а к обострению борьбы. Чем усиленнее будет наше движение вперед, тем острее будет борьба врагов народа». Это требовало доказательств. Тогда и начались массовые репрессии, но, видимо, недостаточно планомерные. Вот поэтому и вышел указ за № 00447 от 30 июля 1937 г., который требовал «с 5 августа 1937 г. во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников...»

К контингентам, подлежащим репрессиям, относились также бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, сектантские активисты и др..

Наиболее враждебные из них подлежали расстрелу, менее активные — 8-10 годам заключения.

Согласно представленным учетным данным наркомами республиканских НКВД и начальниками краевых и областных управлений НКВД утверждалось количество подлежащих репрессиям, т.е. сколько следовало расстрелять и сколько отправить в тюрьмы и лагеря.

Моих близких осудили к десяти годам дальних лагерей без права переписки. Так было сказано, чтобы не слишком волновать родственников. Тогда еще не знали, что это означает высшую меру наказания — расстрел.

В те годы, когда восторженно пели «я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», в следственно-судебной практике не применялась презумпция невиновности, т.е. достаточно было лишь признания обвиняемого, а не реального доказательства его вины. Это положение обосновал прокурор СССР Вышинский (1935—1939), которого Сталин считал умным прокурором.

Чтобы добиться признания обвиняемого, меньше всего требовалось ума, зато шли в дело крепкие кулаки «молотобойца». Применение пыток было узаконено.

Сталин направил 10 января 1939 г. шифрованную телеграмму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартии, начальникам управлений НКВД: «ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б). Известно, что вся буржуазная разведка применяет физические воздействия в отношении представителей социалистического пролетариата и притом применяют их в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманная. В отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников — ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод». (Из речи Хрущева на XX съезде — Извест. ЦК КПСС, № 3, 1989, стр. 145).