— Я так и знал! — опечалился я, покачав головой. Проронив слезу, подумал о чём-то и кинулся в окно. И вот лечу я вниз, дух захватывало, а футболка за спиной развивалась, как парус. Когда с силой грохнулся об землю, я резко проснулся.
Ребята уже спали, некоторые ужасно храпели. Передо мной — огромное окно с решётками. Светало. Я дрожал от холода и пытался согреть хотя бы руки, засовывая их между ног. Шея ужасно болела из-за неудобной «кровати». Боль, которая охватила меня в той драке, уже не тревожила, и я заснул снова. Снилась чья-то свадьба и некая девушка по имени Маша.
И тут сквозь сон я услышал:
— Солдаты! Подъём!!! Быстро, быстро! Шевелимся, улитки!
Это явно был голос «метра пятьдесят пять». Я привстал. Шея болела, при поворотах головой — вообще ныла, как девушки возле витрин бутиков. Не спеша, направился в туалет, где холодной водой смыл засохшую кровь с лица после очередной кошмарной ночи.
Утром меня ждал незавидный завтрак в виде перловки с тефтелей. Особенные запахи доносились от этой забегаловки. Пахло дешёвыми котлетами и недоваренной кашей. Как обычно.
Мне уже не хотелось ни думать, ни говорить. Ещё какой-либо работы я уже не выдержу и свалюсь от изнеможения прямо на плацу.
Беспокойные ночи давали о себе знать. Под холодным ветром последнего дня октября, я чувствовал боль в разных частях тела, как приливы волн в огромном беспокойном море. Одиноко я сидел в первом боксе на самой последней лавочке, чтоб никто меня и не видел. Напротив в третьем боксе Вадим по-прежнему хвастался своими приключениями в Суворовском училище, и всё большее количество призывников обучал и подготавливал к жизни в военной форме и вечно натирающих ступни берцах. Всё-таки как много доверчивых в этом неспокойном городе.
Помню, подходил ко мне некий Андрей из четвёртого бокса и предлагал сыграть в картишки, но настроения, да и желания, вовсе не было.
«Нет на вас Федяева! — подумал я с грустной ухмылкой, — он бы, наверняка, принёс нам очередную жареную утку, выигранную у какого-нибудь простофили».
Но теперь всё было по-другому. Судьба разложила свой пасьянс, и мне он оказался уж явно не по душе.
День этот был намного насыщеннее предыдущих часов пребывания на распределительном пункте, и я вновь засиял, надеясь поскорее покинуть эти места. Чуть попозже полудня, офицер с длинной немецкой челкой продолжил распределять призывников в различные виды войск. И, должен вам сказать, уже в 17 часов я знал, что попаду в инженерные войска. Это удивило и даже опечалило поначалу.
