Мы с братом ко дню ее именин выписывали особые поздравительные стихи и переписывали их на парадные листочки с розами или ландышами.
Стихи мы произносили наизусть в гостиной и вручали маме наши листочки.
Я не любил эти стихи, выписывавшиеся из особых книжек «Поздравительные стихи»: мне казались они скучными и фальшивыми. Они не выражали ни моих чувств, ни моей любви к маме. Да и – признаться ль? – я уже тогда обладал слухом на поэтическую речь, и в сравнении с немногими стихами Лермонтова (я уже знал тогда «Ангела» и «Молитву») эти стихи казались мне пустыми и корявыми.
Но такой был обычай. Все дети читали родителям поздравительные стихи, и мы, под руководством сестер, непременно должны были приготовить их к именинам мамы.
После нас, детей, приносили поздравления сестры, каждая из них приносила в подарок свое рукоделье: вязанье, вышивки, работы гладью, строчкой. За падчерицами следовала прислуга: няня, горничная, кухарки и т. д. Здесь было обратное явление. Они поздравляли маму с ангелом, а она отдаривала их подарками: кому отрез на платье, кому шерстяную шаль и т. д.
Затем являлись поздравительницы из богадельни, бедные родственницы, свойственницы с просфорами, вынутыми за здоровье именинницы. Являлись посланцы от родных и знакомых с тортами.
К завтраку набиралось уже немало народу, еще больше приезжало к дневному чаю и оставалось на обед. Этот обед был предметом больших забот мамы: нужно было накормить несколько десятков человек постной пищей так, чтобы и пост был соблюден во всей строгости, какую кто себе положил – кто ел рыбу, кто одно грибное, – и чтобы обед был парадный, именинный, сытный, обильный, вкусный. В то же время надо было принимать гостей и заботиться о том, чтобы какая-нибудь тетушка из Лужников не обиделась, что ее посадили ниже, чем тетушку из Голиков.
На именины, как я сказал, все присылали торты разных достоинств и вкусов, а подарков не дарили. Исключением был кум мамы – Михаил Карлович Розенталь, с которым она крестила и воспитывала своего воспитанника студента Колю Михайлова. Этот человек шестидесятых годов, один из выдающихся работников Государственного банка, неизменно дарил своей куме подарки, и всегда такие, что вносили что-нибудь новое в наш дом.
Дом наш, как я говорил, освещался стеариновыми свечами. Отец боялся ламп с фотогеном, как тогда назывался керосин, и вот однажды на именины мамы Михаил Карлович привез ей в подарок превосходную заграничную лампу для кабинетных занятий, необыкновенно устойчивую и совершенно безопасную. Отец признал ее удобство и безопасность, и вслед за ней лампы постепенно появились в нашем доме. После парадного обеда гости сидели в гостиной, играли в карты, в спокойные игры: в рамс, в преферанс. Танцев, ввиду поста и близости сочельника, никогда не было. Пили вечерний чай с замечательным подбором варений всех сортов. Так как большинство гостей соблюдало посты, то к тортам прикасались немногие.
