Даже Готрек удивлённо поднял взгляд, когда грозорождённый вечный открыл своё лицо. Его волосы были длинными, белыми и заплетены в толстые косы. Освободившись от шлема, они упали на металл его кирасы, словно верёвки, создавая впечатление пожилого шамана. Его кожа была цвета полированного тика, а лицо, должно быть, когда-то было красивым, жестокой, львиной красотой. Когда-то. Теперь же каждый дюйм был покрыт шрамами. Это были не борозды от ожогов, покрывавшие левую сторону лица Готрека, а глубокие, неровные порезы. Один из них шёл прямо от челюсти ко лбу, заставляя его постоянно хмуриться. Он настороженно посмотрел на них, как если бы сняв шлем, оказался перед ними обнажённым.
— Как ты сбежал? — спросил он. Без шлема голос Трахоса утратил слабое металлическое дребезжание и превратился в глубокий, грохочущий тенор.
Казалось, комбинация из вина и удивления вывели Готрека из его обычного состояния угрюмой скрытности. Он посмотрел на Трахоса, затем сквозь него, как будто видя на месте грозорождённого кого-то другого.
— Я начал видеть… вещи, — сказал он. — То, что ещё не произошло, или то, что, быть может, случилось уже давно, — он покачал головой. — Полагаю, я сходил с ума. Сражаясь столь долго. Разъярённый предательством. Пытающийся вспомнить собственное имя.
Он посмотрел на Лхосию.
— У меня тоже когда-то был свой летописец, типа твоих щитовых стихов. Человек. Но не такой, как большая часть этой трусливой, неуклюжей расы. Он был опытным бойцом. И смелым. И при этом отличным кователем историй. Он поддерживал меня во всём. Он бы пошёл со мной, если бы я позволил ему. Затем, когда безумие поглотило меня, я решил, что смогу увидеть его, живого, в каком-то ином мире, каким-то образом сохранившегося на протяжении всех этих эпох моего чистилища, — он горько рассмеялся. — Мне иногда интересно, может он и правда где-то здесь, в этих ваших проклятых мирах, которые вы называете владениями. Но потом я задаюсь вопросом, не был ли это кто-то другой, тот, кого я видел, тот, кто вёл меня через Царство Хаоса, кто провёл меня через пламя.
Казалось, он только сейчас заметил, что все смотрят на него, и его лицо ожесточилось.
— Что бы ни случилось, мои поиски выплеснули меня в ту уродливую духовку, которую ты называешь Акши, в окружение болтливых идиотов, претендующих на звание истребителей. Потомки Гримнира, сказали они. Если бы они знали его так же, как я, то задумались бы о том, стоит ли претендовать на подобное родство. Никто из них не понимает, какой коварный мошенник их бог, — он стукнул по руне на груди. — Они столь же бесполезны, как и он. Так что, в конце концов, быть может они и правда его потомки. Они сделали эту безделушку, а потом у них не хватило сил, чтобы её использовать.
