Он продолжал вливать в себя виски в темном диванном углу, уже не слыша пение. Физически танец закончился, но продолжался внутри. Его рука уже давно лежала у нее под попкой, щупая сквозь джинсу все самые чувствительные места. Ему показалось, что ткань давно промокла, и стало горячо и так накаленным страстью пальцам.
Лада стерлась. Стала бледной и бесконтурной. С ней такое сделать было невозможно. Во-первых, она не пошла бы в клуб. А во-вторых, сказала, что все будет дома и у тебя не вымыты руки. Притом как следует. А если бы он предложил ей это сделать в туалете – никогда бы не простила подобную пошлость.
Ника уже давно опутала его свои телом. Ее рука нащупала под столом пах, потом определила головку… И у Лебедева мозг белым и желтым телом вылез наружу. Он был похож на кишки. Ненужные и непривлекательные. Он их смахнул в мусорную корзину.
И они поехали к Нике, у которой разъехались на выходные подружки. В лифте она на него запрыгнула и зафиксировала спину ногами. Он еле успел выпростать рубашку перед тем, как раздвинулись по сторонам двери.
Дома они продолжали пить. Сливовое вино из турецких стаканов. У Ники оказалась бутылка дешевой белой сливы «NAOMI». Он пил и скользил языком по сливовой косточке, с которой вместе настаивалась слива умэ. И смотрел на бутылку, повторяющую женские изгибы. Он уже давно стоял голый. В комнате был потушен свет.
– Ника, разденься.
Нике еще хотелось игры.
– Раздень меня.
Лебедев держался за спинку стула, двигая зрачками сантиметры ковра. Потом взялся за полоски обоев на стене.
– Ника, разденься, – повторил он.
И она поняла, что без вариантов. Сняла футболку через голову вместе с лифчиком. Под грудью было натертое место не вовремя вылезшей спицей. Оказалось, оно ей мешало целый вечер. Джинсы с трусиками отлетели за диван. Лебедев уложил свою спину в диванные подушки и потянул Нику на себя. Она села на колени лицом к лицу. Его оголенная плоть стояла между ними.
– Потрогай себя. Я хочу на это смотреть. Я готов на это смотреть всю ночь.
Ника дала ему облизать свои пальцы и положила их на сосок. Лебедев завис на ее ногтях в форме прямоугольника. Она перекатывала их между пальцами, натирала, а он кайфовал от того, что становится явью его самая любимая фантазия. Когда женщина ласкает себя и кончает от этого.
Сколько раз, доведя Ладу до бесконтрольного состояния, просил: «Ладка, потрогай себя. Пожалуйста». Она мгновенно трезвела, словно постояла под ледяным водопадом на Голанских высотах и приходила в себя. И ничего не трогала.
