В клубе было холодно и накурено. Три стола были полностью заняты одними девушками. У каждой на лбу была печать одиночества. Хотя губы сидели на лице полностью растянутыми.
У них был заранее забронирован столик. На нем предусмотрительно лежала пухлая тетрадка с перечнем песен на любой вкус. В этот раз даже можно было выбрать тональность. То есть подогнать песню под свой вокал. В салфетнице – карточки для поющих. В них отмечались имена и композиции.
Диджей с узким лицом, словно он долго проходил в дверную щель, выглядывал из-за сваленной в кучу аппаратуры, как из норы. Его острый подбородок постоянно вздирался вверх. Вся его поза говорила о статусном превосходстве. Суетились официанты, разнося напитки, наполовину состоящие из смятых зеленых листьев. Сверху была мутная белесая вода. Словно долго собирали жидкий воздух над асфальтом в жаркий день, а потом вливали его в стаканы.
Лебедев пил виски, позвякивая крупным льдом. От него запотевали стекла, пальцы и стол. А еще Никины пальцы, ведь она прижималась к Лебедеву изо всех сил.
Сперва они слушали вяло, почти не комментируя. Потом с эмоцией. Дальше кивали и подпевали. Потом стали перекрикивать поющих. Ушло напряжение из спин и стали более развязными ноги. Говорить не было возможности. Каждое слово приходилось вкрикивать друг другу в уши и потом закрывать заслонкой. Чтобы звук оттуда не выпал. Никины стройные ноги удлинились. Джинсы оказались настолько низкими, что он увидел полоску кружевных трусиков. Таких же зеленых, как шлейка на плече.
Виски уже давно кружилось по венам вместо положенной плазмы. У него стал плавиться мозг, как сало на раскаленной сковородке. Пока не превратился в коричневую жидкость. Кто-то пел Лепса. Так похоже, что он пригласил ее танцевать. Кажется, это была «Рюмка водки на столе». И в эту минуту он пропал. Ее округлый теплый животик под облегающей тканью, пусть и не очень мягкой, накрыл его член как подушкой. И она стала его перекатывать с места на место. Ласкать. Будоражить… Димка никогда еще не целовался под сопровождение стольких задымленных глаз. Медленно, не теряя маслянистость зрачков, он входил в ее рот языком. Пробовал ее мятный коктейль. Ласкал ее влажные губы, думая уже о губах других.
Он продолжал вливать в себя виски в темном диванном углу, уже не слыша пение. Физически танец закончился, но продолжался внутри. Его рука уже давно лежала у нее под попкой, щупая сквозь джинсу все самые чувствительные места. Ему показалось, что ткань давно промокла, и стало горячо и так накаленным страстью пальцам.
