– А?…
И тут Лада поняла, что Димка ничего не услышал. Он, пряча телефон под стол, писал смс. Спешащими, непопадающими пальцами.
И стало страшно. Кот сидел перед дверью и мяукал, словно увидел привидение. До нее стало доходить, что ничего нет вечного. Особенно в любви.
Он бродил совсем потерянный, а она пыталась выяснять отношения. И заблуждалась, что их нужно не выяснять, нудно разбираясь, кто прав, а кто виноват, а просто исправлять. Так же долго, как и рушить. Лечить. Мазать рану йодом, бинтовать бинтом. Выхаживать.
А она выводила его на разговоры. И когда он заходил домой весь враздрае – Лада встречала его на пороге со словами:
– Нам нужно серьезно поговорить.
Она говорила из грудного центра. В ее голосе прыгал и отскакивал бисер.
В эту минуту он хотел провалиться. И никаких разговоров не вести: ни серьезных, ни несерьезных. А она ему кричала:
– Димка, ты как дохлый лев. Ты меня слышишь? Ответь хоть что-то.
А он не хотел подкидывать дровишки в топку выяснения отношений. От так и говорил. Отмалчивался. Уходил в другую комнату. Чтобы продолжать молчать.
– Лебедев, с тобой и поссориться невозможно.
А он считал, что выяснением отношений можно только их окончательно испортить.
И Лада стала сходить с ума… Во время секса пыталась делать какие-то упражнения. Постоянно задерживала дыхание и втягивала анус. Сбивала с толку его и себя. И секс окончательно расстроился.
А когда все перепробовала: лунные планы на желтой бумаге, нацарапанные ручкой с драконьей кровью, любовные коллажи и медитацию, написала письмо Богу. И отправила по адресу: «God. Jerusalem. Israel». Она очень надеялась, что почтальон вложит письмо в одну из трещин между камнями храмовой стены. Оно там погреется, а потом похоронится на Масленичной горе. И дойдет до адресата. Жаль только, что не было марки с кошерным клеем.
Со временем стали происходить события, от которых он становился сам не свой. Курил на балконе и так сильно сжимал перила, что еще чуть-чуть и белые косточки прорвут кожу и вылезут наружу. Вылезут его проксимальные фаланги. Он тянул в себя дым, и глаза становились узкими, словно у верблюда, который не хотел смотреть на Хамсин. Он набрасывал куртку и вылетал за дверь.
– Ты куда?
– Лад, мне очень нужно. Я скоро.
Лебедев повел ее в караоке-бар «Джельсомино», в котором сам еще никогда не был. Он боялся называть эту встречу свиданием и маскировал другими словами. Просто вышел развеяться. Лада у мамы, ведь ничего плохого он не делает. И разве они встречаются? Просто пару раз споет в караоке. Выходной как-никак. И машину он не брал.
