.
В реальности Ефимов попытался взыскать всю сумму через суд всего месяц спустя, но заемщик, подобный Попову, оставался практически беззащитен, когда ростовщик точно следовал букве закона.
Более убедительные аргументы против ростовщичества, содержавшие ссылки на общественные интересы, выдвигались как жертвами, так и полицейскими чиновниками.
Например, вот какую жалобу в 1863 году подал московский купец среднего достатка на присвоившего его заклад процентщика, служившего писцом в Надворном суде:
[Материалы дела] должны раскрыть одни темные стороны недобросовестности – как Драевских (ростовщик и его жена. – С. А.), так и всех подобного рода ростовщиков-промышленников, привлекающих к себе бедный люд, и под благовидной приманкой – раздачи денег под залог – за умеренные проценты и на выгодных условиях, как публикуется: – но потом, на придуманных каких-нибудь расписках, пользуясь кровною нуждою бедноты, принимая рублевую за гривну вещь – дозволяют себе, не обязываясь никакими условиями – расточать по своему произволу вверяемое имущество – без всякой жалости и угрызения совести, в единственное свое обогащение; лишая последнего крова наготу ‹…› Какими способами, при непрекращении такого зла Правительством, подобные личности – промышленники, и на таких началах своего обогащения, в состоянии по своей алчности, обобрать весь класс бедноты, – целой Москвы! – В какую категорию и под заявленной приманкой, и я непредвиденно, впал с своими залогами в руки Драевских. Коими вещи мои растрачены, при текущем сроке условий клажи и при заплаченных сполна процентах!
Хотя этот купец был владельцем нескольких шуб и поэтому его едва ли можно было назвать бедным, власти с готовностью выслушивали заявления о том, что государство заинтересовано в том, чтобы предотвратить разорение целого класса или группы населения. Как уже отмечалось, целью учреждения банков, которым помещики могли заложить своих крепостных, объявлялась необходимость защиты последних от больших процентов, взимавшихся частными заимодавцами. Однако государство принимало и прямые меры против ростовщичества, включая полицейский надзор, а также устанавливало формальные антиростовщические законы. Надзор осуществлялся Третьим отделением, а также служащими в нем жандармскими офицерами. Помимо их хорошо известной функции – выполнения роли политической полиции – на них была также возложена обязанность присматривать за различными нежелательными лицами, непричастными к политике: игроками, мошенниками и ростовщиками. Именно жандармам мы должны быть благодарны за сведения о реальных прототипах Алены Ивановны из «Преступления и наказания», которые невозможно получить из других источников. Между прочим, самые подробные списки ростовщиков и самые красочные анекдоты об их занятиях относятся к 1859–1867 годам – как раз тому периоду, когда в России происходила революция в сфере финансов и банков, – как будто бы правительство стремилось не просто быть в курсе существующих практик частного кредитования, но и убедиться в том, что существующая практика «ростовщичества» страдала глубокими изъянами и нуждалась в реформировании.
