Карьера | страница 7

— Это не твой парень… такой длинный? — спросил он Кирилла Александровича, закуривая из его пачки.

— А что? — насторожился Корсаков.

— Два каких-то хмыря его искали, — со значением сказал парень. — Вроде бы заметили его. А он через забор и во двор. Они за ним. Но у твоего же ноги длинные, как у кенгуру.

— А он, думаете, знал их? — не сразу, спокойно спросил Кирилл Александрович.

— За это — будь спок… — доверительно сообщил ему дворник. — Но вообще-то мы за своих всегда вступимся. Понимаем, что за народ в этом доме живет. Недаром меня… сюда взяли.

Попрощавшись, Корсаков вошел в подъезд. Когда он доставал почту из ящика, заметил, что у него дрожат пальцы. Первая, спасительная мысль, что Генка все-таки уехал, — он же сам это видел! — успокоила его.

В подъезд вошли два парня. Один, лет тридцати, в аэрофлотовской куртке, но в пляжной кепке с длинным козырьком на низком лбу… Другой, поменьше, помоложе, с ангельски-неприятным желтым лицом.

Кирилл понял, что это те… двое. Волнение, как боль, ушло куда-то вниз, в поясницу, горячим, ноющим жгутом перехватило основание позвоночника.

— Ну, курва… Малолеток! — словно вспарывая себя злобой, длинно выругался «Ангел».

Корсаков стоял, по-прежнему сжимая в руках скомканные конверты. Наверно, в его лице было что-то выдававшее его волнение, потому что «аэрофлотовец» неожиданно глянул ему прямо в зрачки.

— Вам кого, собственно, нужно? — тихо и спокойно прозвучал голос Кирилла Александровича. Он не спеша поднимался по ступенькам к лифту.

— Не тебя! — вернулся вспотевший, вытирающий лицо «Ангел». Оба невольно насторожились.

— Еще раз попадетесь на глаза… — неожиданно спокойно и тихо сказал Корсаков. — По стене… Разотру!

В подъезде было так тихо, что стало слышно, как от ветра чуть позванивает стекло в плохо пригнанной раме.

В их глазах Кирилл Александрович увидел, что они поняли, чей он отец.

Когда за ним закрылись двери и лифт двинулся вверх, Кирилл Александрович ощутил, что опасность снова рядом. В который раз в его жизни.

«Сколько можно трепаться по телефону!» — Кирилл Александрович, казалось, в сотый раз набирал номер.

Он не включал свет, хотя в квартире стало темнее от предгрозовых, старческого цвета, косматых туч. Где-то в центре громыхнул гром и канонадой ушел к окраине.

Стало еще душнее, хотя и полил теплый, несмелый крупно-капельный дождь.

«Не вечно же секретарша будет болтать по телефону. Но если она на месте, то, значит, и Тимошин не ушел?!»