Холм, на котором мы разместились, когда-то был высокой горой. Дожди размывали его, рушили ветры. И вот мы сидим на холме у костра. Бабушка отыскала поблизости заросли травы аунты. Принесла большую охапку. Шкурки тайменя, заготовленные для обуви, мы едим, мелко порубив их и перемешав с травою.
Шесть дней мы просидели так на холме. Вода начала падать. Чтобы не застрять с батами в тайге, пришлось перебраться поближе к Сукпаю.
— Га! — сказал вдруг отец, и лицо его просияло. Он вспомнил, что где-то поблизости есть старое охотничье зимовье. Там должны быть запасы юколы. — Га! — повторил он и стал отвязывать баты.
В зимовье мы нашли несколько штук юколы и сушеное мясо.
Вечером мы сидели у костра. В двух шагах от нас темнела река. Искры от костра падали на воду, как цветы; падали и отцветали.
— Самое страшное в жизни — вода и огонь, — заметил дедушка, вытирая слезящиеся от дыма глаза. — Помню, пожар чуть не погубил нас.
Я придвинулся к нему поближе, чтобы не пропустить ни одного слова.
— Анана-анана[24],— протяжно, нараспев, как всегда, когда рассказывалась какая-нибудь давнишняя история, начал он, — это было, когда у нас со старухой родился самый первый ребенок. Мы кочевали на Болинку-биоса. Ночью пожар пришел. С вершины Сукпая через горы перевалил к нам. Все зашумело, затрещало кругом. Как зверь, перебрасывался с сопки на сопку огонь. Мы спасались в воде. Опрокинули бат, чтобы не сгореть, и сидели под батом. Звери тоже стояли в реке. Сукпай стал горячий. Рыбы подохло много. Тайга две недели горела. Только пни остались и пепел. Много зверей погибло. Хорошо, что дожди пошли, погасили пожар. Да, страшное дело было! Говорят, схя[25] принес нам тогда несчастье, огонь пустил.
Много лет спустя я узнал, что действительно виновниками пожара, опустошившего на сотни километров тайгу, были японцы, работавшие на рыбных концессиях. Это они подожгли тайгу на морском побережье. Оттуда огонь пришел на Сукпай.
Можно и теперь определить по березе, когда это было. Береза всегда после пожара первая поселяется в лесу. Я насчитал у нее пятьдесят с лишним сучков.
Куда это мы едем опять? Снова кочуем всей семьей. На двух батах спускаемся вниз по Сукпаю. Бабушка гребет веслом, сидя на корме, дед впереди. При каждом опасном повороте, где встречаются каменные заломы и наш бат, качнувшись, стремительно падает вниз, бабушка вскрикивает:
— Ну ты, филин слепой, смотри хорошенько!
Дедушка молчит, будто совсем не слышит ее, спокойно отталкивает лодку шестом. Мой игрушечный бат, привязанный на веревке, тащится следом за ними через перекаты, мимо заломов и карчей.
