Когда-нибудь ты спроси-ка у своей матери, как она согревала тебя в морозные ночи. Ты дрожал весь от холода, плакал. Мать брала тебя на колени, завертывала полой своего халата, прижимала к груди. Она дышала на твои посиневшие ручонки и боялась только одного, чтобы не погас костер. Слезы текли у нее из глаз день и ночь, но, глядя на тебя, она улыбалась и разговаривала с тобой, как с большим.
Ильмовая гнилушка давала мало тепла. Мать протягивала к огню то ноги, то руки, поворачивалась с боку на бок. Сама она готовила себе пищу. Грешно ведь стряпать для роженицы. Так вот она и «промышляла» с тобой пятнадцать дней и ночей. Жила в шалаше, имея один истрепанный ситцевый халат и один халат из рыбьей кожи. Закоченеет один бок, повернется этим боком к огню, закоченеет другой бок, повернется другим боком к огню. Холодно было. А она держала тебя на руках и радовалась, что ты явился на свет.
— Бабушка, а можно мне пойти туда? Я нарублю ей дров.
На мой вопрос бабушка ответила сердито:
— Закон не позволяет этого. Не будь ты сумасшедшим, мальчишка, не навлекли беду на всех нас. Нельзя!
Я уткнулся еще глубже в тряпье и ревел до тех пор, пока не уснул. Дни потянулись за днями. Большая буря пронеслась над тайгой, оголила деревья. Белый иней по утрам покрывал землю. Собаки скулили от холода, и отец впускал их в юрту. Я думал о матери. Она пришла через несколько дней, похудевшая от страданий. Под полой халата принесла новорожденного. Это был мой младший братишка.
В те дни мать долго не вставала с постели. Дедушка устроил камланье, чтобы вылечить ее. Но ничто не помогало. Тогда отец заявил, что нужно перебраться на новое место, пока Сукпай не покрылся льдом.
Мы спустились вниз по реке, на двух батах перевезли все наше имущество. Хмурый осенний лес осветился пламенем большого костра. Всю ночь мы таскали сухие валежины, а днем собирали на заломе старую кору ивы, чтобы построить юрту. Я раздобыл у бабушки лепешек из черемухи для матери. Она взяла их и улыбнулась, погладив меня по голове:
— Хорошее сердце носишь ты в груди, сынок.
В глазах ее сверкнули слезы.
Мы зимовали возле устья Сукпая. Наша юрта стояла под большой елью. Она была построена из корья. Кругом светились щели, и сквозь них я часто смотрел, как вороны перелетают с дерева на дерево.
Одинокая юрта наша была холодная. Ночью в дымовое отверстие наверху можно было увидеть звезды. Посредине юрты всегда горел костер. Утром бабушка вставала раньше всех и подкладывала в костер палки. Дрожа от холода, она раздувала пламя.
