Мы удивляемся. Говорим, что вообще-то зритель ничего этого не слышит, ему всё равно, что чувствует актёр. Спрашиваем о Смоктуновском. У нас в Москве ходили слухи, что он болел после своей роли в «Идиоте».
ЗэМэ: «Нет, он поразительно трезвый человек».
– Как надо играть?
ЗэМэ: Как Эмилия Попова, как Руфа Нифонтова, Паша Луспекаев. Жалко, что вы его не видели. Это был рыцарь, нет, это был человек театра. Мы играли в Лондоне «Поднятую целину», мы все вставали и плакали, когда он начинал петь «Интернационал». Он всё понимал. Однажды его ввели в «Пять вечеров». Роль маленькая. Я должна была постучаться к нему в квартиру и спросить: «Ильин здесь живёт?» – И всё. Но Паша понимал, как мне важно сейчас найти Ильина, как мне важно, чтобы Паша не подвёл. И он открывал мне дверь и говорил: «Рыбонька, лапонька, не волнуйся, не волнуйся. Рыбонька». Это был человек театра. Вот такой театр. Я ответила на ваш вопрос?
Мы согласно киваем.
– Но Паша был зверски жестокий человек, и безгранично добрый. Он похож на Павла из пьесы «Прошлым летом в Чулимске». И это всё – театр.
А Стриж, Стрижуня[61] – это ведь рыцарь театра. Володечка Рецептер вздумал ставить на малой сцене «Русалку» и «Сцены из рыцарских времён» Пушкина. Мельника должен был играть Стрижуня. Володечка там массу всего напридумывал. У него должен был быть ветер на сцене, гром, шум, а мельник вдруг становится не мельником, а князем, а князь – мельником. Володечке говорят: «У нас три сцены, на них репетиции идут, ваш ветер будет остальным мешать, а к тому же у нас рук не хватает, чтобы для вашего ветра машину крутить».
– Ничего, – отвечает он, – я сам буду крутить.
Начинается репетиция. Володечка крутит – машина шумит, гром, треск, ничего не слышно. Актёры начинают жаловаться Гоге. Один Стрижуня молчит и терпеливо ходит на репетиции, только спрашивает:
– Володя, ты мне скажи, что я должен делать?
– Как что? – возмущается тот. – Я буду крутить машину, а ты сиди на бревне.
Актёры опять жалуются Гоге, а Стрижуня молчит, только спрашивает: «Ты мне скажи, что я должен делать?»
– Как что? Ты сидишь на бревне, а я кручу машину.
И так повторяется много раз. Наконец Гога собирает всех актёров. Спрашивает:
– Друзья, кто будет продолжать репетиции? – Все молчат. Он опять спрашивает, опять все молчат. Тогда он обращается к Рецептеру и говорит:
– Как видите, Володя, все актёры отказались продолжать репетиции.
– Ах, они меня предали!.. Обманули!..
– Володя, их много, Вы – один. Кто кого предал, рассудит история.
