Это были, как вы догадываетесь, не ленинградцы…
22–23.02.1981 г.
Это старое, как всегда, неоконченное письмо вам.
Ах, какой праздник был у нас сегодня в нашем театре!
После восьмимесячного перерыва мы играли «Три мешка сорной пшеницы».
Назначали нам репетиции, чтобы вспомнить текст.
Ан, не тут-то было!
Вместо репетиции была лекция об Аргентине и Бразилии. Наши в апреле уезжают на полтора месяца, как вы думаете, куда?
В Аргентину и Бразилию!!! А-а-а-а-а? А-а-а-а-а-а?
Когда я моей, уже совсем взрослой Марусе, пою песню про бегемота, кашалота и зелёного попугая, она совершенно музыкально точно поёт свою партию: «А-а-а-а-а!» – Я, допевая: «И зелёный попугай».
Ну, вот, ваша старуня окончательно чокнулась на Марусе, – о чём бы ни писала, о чём бы ни говорила, всё, так или иначе, сводится к Марусе, неважно, в каком месте повествования, – в начале, в конце или в середине, – всё равно к Марусе. И ничего уже мне с собой не сделать, я самая счастливая бабушка на свете! Мои дежурства с Манькой доставляют мне столько наслаждения, столько радости, – частенько Надя или Ваня, придя с работы, подслушивают наши развлечения, и оба, неизменно, приходят к одному убеждению: трудно разобрать, кто из них обеих получает больше удовольствия, – внучка или бабушка. А когда мы с Машкой гуляем в садике, и Надя или Ваня приходят, чтобы меня сменить, – то же самое, они говорят: неизвестно, кто больше визжит и хохочет, опять же, внучка или бабушка.
Так, всё-таки, вернемся к началу письма.
И, несмотря на то, что спектакль играли без репетиции, он, действительно, был праздником и для нас актёров, и для зрителей. А вы, любимые собаки-зрители, так точно улавливаете ту волну, ту единственную, только сегодняшнюю, может, даже ту сиюминутную отдачу, что мгновенно реагируете на всё, что происходит на сцене.
Наверное, в этом смысл театра. И никогда никакой кинематограф, никакое телевидение не победит живой театр, живых актёров, моего сиюминутного общения со зрителем.
Мы так соскучились по этому серьёзному спектаклю, он так крепко заложен в наших умах и сердцах, – нам и не нужны были эти репетиции.
А как все играли! Это было какое-то откровение!
Как играл Олег Борисов, как играл Юрка Демич, как замечательно играл даже Вадим Медведев! про Киру Лаврова я даже не говорю! И какая награда нам актёрам! Нам буквально не давали договаривать, – аплодисменты, аплодисменты!
Моя самая любимая сцена, на которой я заряжаюсь в кулисе, чтобы сыграть мою весть о смерти Кистерёва, Олег Борисов играл удивительно, шквал оваций был на его текст: «Война рождает не только героев, но и разную сволочь!»
