Многочисленные церемонии, входящие в цикл обрядов инициации, представляющие собой «сценические воплощения» мифов, являются основным способом передачи посвящаемым эзотерических знаний о прошлом. В этих церемониях события прошлого происходят «здесь и теперь», так что инициируемые не просто узнают мифы и таинства, но становятся их участниками. Следующие одна за другой церемонии обыгрывают каждый эпизод мифа, каждую деталь, «разжёвывают» его, и при этом часто повторяются. Вероятно, такая повторяемость и крайняя детализация связаны с тем, что текст мифа существует как непрерывно повторяющееся устройство, синхронизированное с циклом природы (Лотман 1987б: 9–10) и он не может быть прямо переведён на язык последовательных ритуальных действий, образующих единый визуальный ряд.
Знакомство с мифической историей здесь разворачивается как архаичная психодрама. Драматическое разыгрывание различных эпизодов используется как приём овладения культурным багажом, необходимым для вхождения в новую социальную роль. Всё, что должно прочно войти в сознание человека, переживается в реальном действии в данный момент времени; нет прошлого и будущего, есть только настоящее. Только в инициации, в отличие от психотерапии, это не изобретено для того, чтобы создать условную ситуацию «вне игры», а прорастает из циклической концепции времени и представлений о «непрошедшем» прошлом.
Психодрама в первобытных возрастных инициациях призвана помочь пережить один определённый, заданный традицией общий для всех кризис. Весь необходимый материал для этого не зарождается в ходе динамики группового действия (как это происходит на психотерапевтическом сеансе), а извлекается из обыгрывания и переживания значимых событий, сохраняемых в памяти культуры. В этом случае главная и непосредственная цель — приобщение неофитов к определённым общественным ценностям.
«Первобытная психодрама» неотделима от танца. Групповые танцы, включающие в себя сольные номера особо искусных исполнителей, ритмические движения в такт ударам палками или кусками коры, импровизации и пантомимы на тему поведения различных животных — все это входит в церемонии и заполняет перерывы между ними.
Танцевальная терапия, сравнительно недавно ставшая самостоятельным направлением групповой психотерапии, видит в танце, в попытках уловить ритм другого человека, в экспериментировании с жестами и позами форму невербальной коммуникации, за которой, как это показывает практика, стоят огромные возможности преобразования внутреннего мира личности (Рудестам 1990: 244–260). «Языком» невербальной коммуникации являются позы, жесты, мимика, разнообразные выразительные движения… Они порою больше и правдивее говорят об эмоционально-аффективном отношении субъекта к тем или иным событиям, чем прямая речь, выражают его неповторимый опыт — «тело не лжёт» (Леонтьев, Запорожец 1945; Асмолов 1990а: 339–340). В силу чего невербальная коммуникация может быть непосредственным каналом передачи
