Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта - Александр Григорьевич Юрченко

«По правде говоря, за разнообразными масками, которые создает любой рассказчик, будь то историк, поэт, новеллист или мифотворец, нельзя различить лица. Он рассказывает историю, и все, что у нас есть, это история. Эту проблему нельзя решить, трактуя ее как проблему перевода. Ибо хотя мы можем перевести фотографию в живописное изображение, а живописное изображение, лишив его жизни, — в словесное высказывание, английский текст — в русский текст, мы ни во что не можем перевести действительно произошедшее (т. е. поток времени). Мы можем перевести на другой язык то, что кто-то считает произошедшим, и постараться установить эквивалентность различных переводов, по крайней мере, до определенной степени. Но мы не можем переводить реальность; ибо для этого нам в первую очередь потребовалось бы ее изображение или текст о ней. <…> Но горькая правда состоит в том, что за маской нет лица, а вера в то, что оно есть, безосновательна. Ибо любое описание лица, определенно, было бы еще одной маской. Мы не можем представить доказательства, что это подлинное "описание" лица, и каждый возможный мимолетный его образ был бы, в силу своей природы, еще одной маской»

Peter Munz. The Shapes of Time: A New Look at the Philosophy of History.

Middletown, 1977. Цит. no: Франк Анкерсмит. Нарративная логика.

Семантический анализ языка историков. М., 2003. С. 129.

С момента возникновения ислама христианские писатели вступили в полемику с представителями новой религии. В Византии были созданы сочинения об исламе[1]. Пожалуй, никому ни придет мысль изучать основы ислама по византийским апологиям, поскольку есть в наличии собственная литературная мусульманская традиция. На ее фоне сочинения с изложением теологических споров являются вторичными и представляют интерес только для истории культуры.

С момента возникновения Монгольской империи христианские и мусульманские историки предприняли попытки описать этот политический феномен. Их сочинения известны. Однако мы не можем заявить о незначимости этих сочинений, хотя их вторичный характер очевиден, и вынуждены использовать их при изучении истории Монгольской империи, поскольку собственных монгольских сочинений не сохранилось. Иными словами, некие реальные явления скрыты за двумя масками: христианской и мусульманской. Их давний спор между собой перенесен на новую почву. В условиях империи добавились новые участники дискуссий: несториане и буддисты. В грандиозном споре слышны голоса суннитов, шиитов, католиков, православных, яковитов, грузин и армян, только не слышен голос самих монголов. Нет ни одного сочинения, где бы излагалась идеологическая доктрина Монгольской империи. Яса Чингис-хана утеряна. О ее влиянии мы можем судить по деформациям суфийских практик в Центральной Азии.