В мирные годы (то есть когда Россия и Франция не воевали друг с другом) газеты старались следить за перемещениями по должностям, наградам и повышениям в звании внутри российского генералитета. Например, в марте 1803 г. Moniteur сообщала о назначении генерала А. Я. Будберга военным губернатором Петербурга[429], а в мае того же года – о возвращении на службу генерала Буксгевдена[430]. Но подобные сообщения можно скорее отнести к разряду придворных новостей. Также регулярно публиковались сообщения о маневрах, проводимых русской армией. Как правило, упоминались маневры, проводимые на не очень большом удалении от Петербурга. Видимо, тут сказывалась особенность корреспондентской сети газет, которая во многом опиралась на французское посольство в Петербурге или иностранных торговых агентов.
* * *
Представления о русской армии, ее силе, слабостях, особенностях комплектования, различных родах войск и внешнем виде являлись важнейшей составной частью образа России в целом, поскольку именно армия была наглядным отображением ее сил и возможностей. Кроме того, для многих французов армия стала единственной частью России, которую они смогли наблюдать воочию.
Характер газетных статей об армии сильно зависел от фазы взаимоотношений России и Франции – во время мира о России вообще и русской армии в частности писали скорее в позитивно-нейтральном ключе, демонстрируя ее успехи в войнах с другими странами (Швецией и Турцией). В периоды назревания конфликтов на первый план начинают выходить заметки о трудностях и мелких неудачах русской армии, а также сообщения о жестокости русских солдат, их варварском происхождении. В период войн газеты изобилуют принижающими армию противника сообщениями, демонстрирующими его слабость, низкие боевые качества, жестокость. Телесные практики, одежда, пища, нравы («алчность» и «фанатизм») – все, что казалось французам нецивилизованным, варварским, плохо объяснимым, подчеркивало инаковость противника и одновременно должно было продемонстрировать его слабость и превосходство французских войск.
Вместе с тем совершенно другой образ русской армии складывался на страницах франкоязычных газет, издававшихся за пределами Франции (в городах Германии, Голландии), где длительное время не существовало французской военной цензуры и пропаганды. Таким образом, жители французских провинций, которым были доступны альтернативные источники периодической информации, иначе относились к тиражируемому в парижской прессе образу «варварства» русской армии.
