; и, одновременно, очень бы важно откликнутся на изданный под руков[одство]м Furet и Ozouf “Dictionnaire critique de la Révolution française”. Словом, я желаю Вам всякого успеха в том важном и нужном деле, которому Вы посвятили усилия»
[551].
Но в годы советской власти дать объективную оценку достижениям западной немарксистской науки было делом не из простых. Ведь даже Ж. Годшо, не раз выступивший с острой критикой в адрес Ф. Фюре, был «удостоен» со стороны одного из советских авторов, М.Н. Соколовой, для которой марксистские постулаты превратились в буквальном смысле слова в «idées fixes», «почетного» титула «буржуазного историка»[552]. Попутно отмечу, что в 1984 г. при подготовке одного историографического обзора[553] у меня появилось желание выступить против такой несправедливой, по моему убеждению, оценки Ж. Годшо. Однако Е.Б. Черняк, человек крайне осторожный и очень доброжелательно ко мне относившийся, с советами которого я неизменно считался как в научных, так и в жизненных вопросах, категорически воспротивился этому, исходя из моих интересов. Выслушав внимательно его возражения, я решил воздержаться от своего намерения. Однако когда горбачевская оттепель, неудачно названная перестройкой, всколыхнула все сферы жизни советского общества, открыв их новым веяниям, я все-таки не упустил первую же появившуюся возможность. чтобы хотя бы в общих чертах выразить свое негативное отношение по поводу такой оценки.
Итак, после разговора с Ш.-О. Карбонелем я решил в меру своих возможностей предпринять кое-какие шаги, направленные на популяризацию в советских журналах достижений французских историков, не придерживавшихся марксистской методологии. После кончины В.М. Далина в 1985 г. у меня возникли затруднения с публикацией статей во «Французском ежегоднике», и я стал сотрудничать с журналом «Новая и новейшая история». К руководителям журнала, ныне покойным Е.И. Тряпицину и В.Д. Вознесенскому, я обратился в 1988 г. с предложением написать рецензию на только что появившуюся книгу Ж. Годшо «Французская революция. Комментированная хронология, 1787–1799». Вот там-то, в одной из сносок, с согласия
B. Д. Вознесенского, к которому всегда относился с глубоким и искренним уважением, я выразил свое недоумение характеристикой Ж. Годшо как «буржуазного историка»[554].
Как только эта рецензия была написана, я сообщил о том Ж. Годшо. Будучи олицетворением пунктуальности, о чем я могу судить исходя из нашей переписки
