После заутрени, длившейся больше двух с половиной часов, сразу началась ранняя обедня, продолжавшаяся столько же, а вслед за ней пришлось петь и у поздней. Если у заутрени были только одни монахи и послушники, а у ранней обедни добавилось лишь несколько ретивых богомольцев, то к поздней обедне собрались все приехавшие из окрестных деревень и Темникова, церковь была набита битком.
Устали певчие сильно…
Поэтому даже вкусный и сытный завтрак, состоявший из вареной картошки, большого куска вареного мяса и соленого огурца, а также куска свежего черного хлеба, чая, меда и даже одной серо-белой просвирки, все певчие ели без удовольствия. Многие, позавтракав, немедленно легли опять спать, но большинство ребятишек, среди которых был и Алёшкин, выбежали на замощенный крупными камнями и плитами двор и принялись все с интересом рассматривать.
В монастыре Боря был впервые: его интересовало все – и этот огромный вымощенный двор, и высокая кирпичная стена, окружавшая двор со всех сторон, и длинный двухэтажный дом с узкими окнами, в котором, как удалось узнать, размещались кельи «братии», то есть монахов, и высокая изящная колокольня, так хорошо виденная из Темникова, колокола которой издавали какой-то особый по тембру звон, совершенно не похожий на звон мирских темниковских церквей. И дубовая роща, вплотную примыкавшая к стенам монастыря, и возвышавшийся в одном из углов двора огромный дуб, в дупле которого находилась часовня, на ней, по преданию, была первая келья «святого», заложившего монастырь.
Одним словом, было интересно все!
Между поздней обедней и молебном, состоявшимися в три часа дня, Боря с товарищами успели не только обегать весь монастырь, потолкаться среди толпы богомольцев, некоторые из них также с любопытством осматривали монастырь, но и подзакусить в просфорной, куда они сумели проникнуть, свежими просфорами, испеченными из какой-то полубелой муки и казавшимися особенно вкусными.
Сумели они также побывать в одной из келий, куда их позвал старый-престарый монах, с длинной седой бородой, согнутой спиной и очень добрым и ласковым лицом. Этот монах, встреченный ими на дворе, остановил их, а когда они подошли к нему под благословение, то есть сложили ковшичком руки, склонили головы и смирно встали перед ним, благословил их. Узнав, что ребятишки, а их было пять человек, певчие из соборного хора, он похвалил их за богоугодное занятие и позвал их к себе в гости.
Келья отца Паисия, так звали этого монаха, запомнилась Борису Алёшкину навсегда. Это была узенькая, длинная комната с высоким окном, пропускавшим очень мало света. В переднем углу висело несколько больших икон, с такими темными ликами, что невозможно было разобрать, что за святые на них изображены. Перед иконами висела горящая лампада. У окна стоял аналой с раскрытым евангелием на нем, а у одной из длинных стен узкая длинная кровать, покрытая серым суконным одеялом. На противоположной стене висел небольшой деревянный шкафчик.
