Комната была большая и светлая, на замерзших окнах ее виднелись решетки из колючей проволоки, и это, пожалуй, было единственное, что напоминало тюрьму. Вся же остальная обстановка, часть которой мы уже описали, больше напоминала комнату какого-нибудь общежития, чем тюремную камеру, и это наших легкомысленных ребят даже немного разочаровало… Припоминая описание тюрем, которые они читали, они ожидали увидеть толстые каменные стены, покрытые мхом и плесенью, узкую деревянную лавку для сна и какой-нибудь колченогий стол. А здесь обыкновенные кровати, застланные серыми солдатскими одеялами, около которых тумбочки. На одной из них большой оцинкованный бочок с водой и кружка, а на другой – большая кастрюля и горка жестяных мисок. На столе лежало несколько книжек и газет, а также шахматная доска со старыми, частично поломанными шахматами.
Тем временем дядя Митя и отец Димки, убрав продукты в тумбочки и расспросив их о домашних событиях, стали торопить с возвращением. С одной стороны, они хотя и полагали, что ребят должны беспрепятственно выпустить, а с другой – побаивались, как бы «там» не передумали. Да ребятами самим хотелось поскорее выбраться на волю.
Они убедились, что с их родными ничего плохого не происходит, что они хотя и в тюрьме, но живут совсем «неплохо», и теперь торопились поскорее рассказать об этом беспокоившимся женам. Дядя Митя и его сосед написали записки и отдали их ребятам. Кроме них дали им записки и другие арестованные, в числе которых был молодой, черноволосый, черноусый человек, насмешливый голос которого они слышали, когда еще находились в коридоре, дал записку и «большеголовый», как его мысленно окрестил Борис. Оба они попросили:
– Наши записки отнесите по адресам, которые здесь указаны.
Борис не хотел было брать записки от других, особенно у «большеголового», который почему-то ему был несимпатичен, но дядя Митя сказал:
– Мы здесь все товарищи по несчастью и должны по возможности помогать друг другу. Видишь, пустили только вас двоих… Возьмите письма и отнесите куда просят… Да, пожалуйста, скажи тёте, чтобы она не беспокоилась. Видишь, мы здесь живем удовлетворительно. Я здоров. И еду каждый день приносить не нужно. Нас кормят неплохо. Передашь послезавтра, если позволят… Не пропускай занятий в школе…
Борис положил записки в шапку, и ребята направились к выходу. Когда они вышли из ворот тюрьмы, Казаков кончал прием стоявших в очереди. Перед тюремными воротами оставалось всего несколько человек, а у Емельянова – полная корзина узелков и мешочков с приколотыми к ним записками. Увидев вышедших из ворот ребят, Казаков жестом подозвал их к себе.
