– Нам в пятнадцатую камеру. Товарищ Казаков разрешил!
Довольно храбро ответил Борис, причем слово «товарищ», хотя он и слышал его много раз и знал, что теперь это обычная форма обращения между людьми, он произнес с некоторой заминкой, и это, пожалуй, произошло потому, что по отношению ко взрослому человеку это обращение он употреблял впервые в жизни: до сих пор учителей и знакомых он называл по имени и отчеству, а сверстников по фамилии или по имени.
Однако «часовой», как мысленно окрестили его ребята, а, вероятно, и сам Борис, на эту заминку внимания не обратили. Вспомнил про нее он гораздо позднее. Припоминая события этого времени и то, когда же он впервые произнес слово «товарищ», ставшее для него впоследствии таким обыденным и привычным обращением к другим людям.
– Ну, раз Казаков разрешил, тогда идите. Только поскорее управляйтесь, а то как бы и ему, да и мне от начальства не нагорело.
С этими словами солдат распахнул тулуп, снял с пояса большую связку ключей и, выбрав нужный, отпер входную дверь флигеля. Тут Боря и Дима заметили, что на поясе у солдата висела огромная кобура с револьвером «Смит и Вессон». Как у городовых были – сразу же определили ребята.
Открыв дверь, часовой повернулся к ребятам и сказал:
– Идите прямо по коридору и войдите в дверь направо, она не заперта. Обратно пойдете, постучите, я отопру. Да смотрите там, не баловаться у меня и поскорее… Передачу отдадите и обратно…
Он захлопнул дверь, и ребята услышали, как скрипнул ключ, повернувшись в запираемой за ними двери. Они немного струсили. Ведь к этому времени они оба уже успели прочитать и «Графа Монте Кристо», и «Шильонского узника», и «Железную маску» и многое другое и были достаточно опытны в «тюремном» деле…
А ну как нас тут и оставят, да может быть, и на много лет… Подумал каждый из них, но не сказал другому ни слова. Признались в этих опасениях друг другу они уже тогда, когда находились далеко от ворот тюрьмы. А пока же они торопливо шли по длинному полутемному коридору и наконец очутились перед последней дверью. По привычке, выработанной у них с раннего детства, они, прежде чем войти, постучались в дверь. За ней тотчас же раздался смех, и чей-то довольно веселый голос воскликнул:
– Ого! Вот как. Наши тюремщики к нам уж без стука и войти не решаются. Примерная вежливость в советской тюрьме. В царских, где я провел немало времени, о такой вежливости что-то неслышно было.
– Входите, пожалуйста, не стесняйтесь!
