К ее изумлению, он не только без всяких расспросов согласился все это исполнить, но сделал всё, как она потом говорила, наилучшим образом.
Дело в том, что, еще живя у Стасевичей в лесничестве, Борис не один раз видел, как Арина ставит, а затем месит, разделывает и выпекает хлебы, и даже иногда из любопытства помогал ей в этом деле. Теперь это ему пригодилось: он не только хорошо испек два обыкновенных каравая, но, отделив немного теста, испек и два небольших пирога с картошкой и капустой, которые вызвали восторг Кости, да и остальным пришлись по вкусу. Сумел он приготовить и «мелекес», это блюдо в то время у многих жителей Кинешмы являлось основным. Боря уже успел присмотреться к нему и, воспользовавшись подсказками больной Насти, приготовил и его. Дежурство Анны Николаевны заканчивалось в 6 часов вечера, и когда, вернувшись домой, она нашла всех сытыми, на столе под полотенцем два пышных каравая хлеба, а рядом большие куски пирогов, а в духовке кастрюля с мелекесом, она поразилась. До сих пор ей представлялось, что мальчишки Бориного возраста если и могут выполнять какую-нибудь полезную работу, то только во дворе, на огороде, да и то под наблюдением взрослых. Ей не верилось, чтобы Боря мог сделать все это самостоятельно, и потребовалось настоятельное подтверждение Насти, чтобы убедить ее, что все, что она видела, Боря действительно сделал сам. Она хотя и скупо, но похвалила его, а вечером заметила мужу:
– А твой племянник пошел, видно, не в твою родню… Или его отлично вышколили Стасевичи, или он унаследовал трудолюбие и сноровистость от отца… Я не ожидала от него такой прыти.
А Боре, если говорить откровенно, помогли не только его прирожденные способности к кулинарии, но и горячее стремление как можно быстрее и надежнее завоевать расположение тётки. Хотя, кстати сказать, до сих пор он по отношению к себе от нее никаких строгостей и не испытывал. Ну а то, что здесь с него, как и у Стасевичей, спрашивали определенную работу, его не удивляло. За последние годы своей жизни он уже успел хорошо усвоить, что он должен работать: даром его никто кормить не обязан и не будет.
Вообще-то говоря, жизнь у дяди Мити ему все больше и больше начинала нравиться. Ему приходилось много работать, много возиться с Костей, но все-таки его положение не могло идти ни в какое сравнение с тем, каким оно было у Стасевичей. Как-то так получилось, что с первых же дней пребывания здесь он почувствовал себя у своих – родных, в то время как у Стасевичей, особенно в последнее время, когда он уже стал постарше, стал понимать, что все окружающие его, Арина, рабочие и служащие конторы лесничества, знакомые ребята и даже такие друзья, как Ромашкович и Армаш, понимают, что Стасевичи держат его «из милости», и если ни Иосиф Альфонсович, ни тем более Янина Владимировна никогда ни одним словом или намеком не давали ему этого понять, то Юра при ссорах (а они ведь у мальчишек случаются нередко) иногда ему это говорил.
