Но он не успел докончить свою мысль, как дверь открылась, и в ней показался Кучинский.
– Вот он где, а я-то его обыскался – и на огороде, и в операционной, и в палатах был. А он тут у замполита засиделся, поедем скорее к Склярову. Он приказа о моем назначении не подписывает, пока мы ему рапорта не представим. Я уже написал. Вот, подпиши его, и поедем докладывать. А то я теперь между небом и землей вишу. Ну а с замполитом ты еще успеешь наговориться.
Борис встал. В душе он клял чертова Кучинского, который, рассказывая о людях госпиталя, ни словом не заикнулся о несчастье, постигшем его замполита. Это показывало, как Кучинский мало интересовался жизнью окружавших его людей. Борис смущенно протянул руку Павловскому и сказал:
– Вадим Константинович, извините меня. Я очень сожалею о своих глупых словах и сочувствую вашему горю.
Затем он догнал вышедшего ранее Кучинского, последний при этом заметил:
– Да, нелегко старику, неделю тому назад он получил известие о смерти жены, да и за сына беспокоится. Он у него подводник, механик, кажется, а у них служба нелегкая…
Через час они уже находились в землянке начсанарма и, представив ему свой письменный рапорт о сдаче и приемке дел и доложив устно о положении дел в госпитале № 27, наконец-таки, официально закончили эту процедуру.
Отпустив Кучинского, который, получив резолюцию начсанарма на рапорте, помчался в отдел кадров армии, чтобы быстрее оформить свое назначение, Скляров обратился к Борису:
– Ну, товарищ Алешкин, ваше сокровенное желание исполнилось. Теперь вы и начальник, и ведущий хирург большого хирургического госпиталя, постарайтесь сделать так, чтобы ваша работа не вызывала какого-нибудь неудовольствия ни с моей стороны, ни со стороны Военного совета армии и сануправления фронта, а главное – со стороны тех тысяч раненых, которых вам придется лечить. Вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку и помощь, а также и помощь армейского хирурга Брюлина.
Борис решился:
– Товарищ начсанарм, у меня есть личная просьба, разрешите?
– Пожалуйста.
– Вы спрашивали меня, не хочу ли я взять с собой кого-нибудь из медсанбата. Так вот, после кое-каких размышлений я хотел бы взять с собой моего связного, с которым служу уже полтора года. На это я получил согласие командования дивизии. И операционную сестру, с которой я работаю с начала войны.
Николай Васильевич Скляров улыбнулся:
– Я ждал этой просьбы. Ведь вас с ней связывают не только чисто служебные отношения. Я об этом слышал. Ну что же, я не возражаю.
