Борис подумал: «Ну и ловкач этот Кучинский, всех нужных ему людей из госпиталя забрал: ведущего хирурга – свою жену, начхоза, секретаря партячейки – начальника аптеки, наверно, еще кого-нибудь прихватил».
Секретарем партячейки избрали Тамару, она, хотя еще и молодой коммунист, но к работе относится с жаром и мне много помогает.
Вторая, младший сержант, палатная медсестра Нина Куц – секретарь комсомольской ячейки. Она тоже бывшая студентка Ленинградского мединститута, только 1-го курса. Пришли они к нам одновременно. Нинины родители живут где-то около Тамбова, братьев у нее двое, но оба младше ее и пока еще, наверно, дома.
Ее избрали секретарем комсомольской ячейки уже давно, больше года. На ее работу мне жаловаться не приходится. Комсомольцев у нас около 30 человек.
– Двадцать восемь, – поправила Куц.
– Хорошо, двадцать восемь, – согласился Павловский. – Они есть во всех отделениях госпиталя и всегда являются застрельщиками и главными исполнителями всякого нового дела. Скоро будет год, как они организовали художественную самодеятельность. К участию в ней привлекли почти всех врачей и медсестер. В армии по этому вопросу среди других медучреждений мы находимся на первом месте. Наша самодеятельность выступала во многих госпиталях. Активно комсомольцы работали и на полевых работах. Все они безупречно выполняют свои служебные обязанности. В этом мы многим обязаны Нине Куц, как секретарю ячейки.
Борис улыбнулся.
– Ну, Вадим Константинович, по тому, как вы характеризовали этих девушек, если бы вы помоложе были, то я бы сказал, что вы влюблены в них.
Павловский как-то помрачнел и довольно сухо произнес:
– Борис Яковлевич, вы позвольте так вас называть.
– Конечно, конечно! – воскликнул Алешкин.
– Девушки эти действительно работают хорошо, поживете, поближе узнаете их и сами убедитесь. Ну, а влюбляться в них у нас тут и без меня народу хватает, – закончил он уже более спокойным тоном.
Обе девушки при фразе Бориса как-то смущенно опустили головы, сильно покраснели и, встав, попросили разрешения уйти. Алешкин им это разрешил, однако, понял, что совершил какую-то ошибку, и потому решил сразу же поставить все точки над «и».
– Вадим Константинович, простите, я своей нелепой шуткой какую-нибудь бестактность себе позволил? Может быть, у девушек тут женишки есть?
– Да нет, дело не в них… – ответил задумчиво Павловский, – дело во мне. Неделю тому назад я получил извещение от сына, он у меня на флоте служит… В Кронштадте… Он сообщает, что в Ленинграде умерла моя жена. Она не захотела эвакуироваться, не захотела уезжать и со мной, так как, находясь в городе, могла видеться с приезжавшим туда сыном. Перенесла все лишения, связанные с блокадой и, хотя мы ей из своих пайков и помогали, чем могли, все-таки заболела дистрофией, а затем и воспалением легких и умерла. Ведь она тоже была уже немолода, всего на два года моложе меня, то есть ей было 55. Ну а ваша шутка девушкам, знавшим о моем горе, показалась неуместной, да и меня она смутила и…
