Мои предположения оказались верны. На первом этаже помимо обеденной залы и кухни я обнаружил своего рода операционную. Над крепким дубовым столом с затёртыми бурыми пятнами висела большая масляная лампа с отражателем — вогнутой пластиной из какого-то серебристого металла, вероятно, олова. Лет через сто какой-то монах должен изобрести зеркало из стекла и олова, выливая расплавленный металл внутрь стеклянного сосуда. Потом остывший шар разбивался, получались неровные, изогнутые пластинки. И только в начале XVI века придумают, как делать плоские зеркала на ртутной амальгаме. Хм, у меня есть шанс опередить время, если только раньше меня не нашинкуют в капусту сабли сельджуков. Ну или ведьмы не ополчатся, своими заклятиями превратив меня в жабу.
Надо же, никогда в ведьм и прочую мистическую хрень не верил, а тут… Может, я попал в какой-нибудь параллельный мир магии или в Средние века действительно люди обладали сверхспособностями?
Сильно тут задерживаться я не собирался, где-то за покрытыми лесом горами уже вставало солнце. В ходе экспресс-обыска я нашёл два мешочка, оба из тонко выделанной кожи с затягивающимися завязками. Тот, что побольше, оказался туго набит серебряными денье, а вот во втором я обнаружил украшения. Кольца, серьги, браслеты, подвески… Только золото и драгоценные камни. Не иначе сняты они были с несчастных жертв, подумал я, прикидывая, сколько же девушек стали жертвами маньяка и его подручного. Здесь только самые дорогие цацки, а ведь наверняка хватало украшений и поскромнее. Интересно, куда Мясник с Квазимодо потом девала тела? И где они вытапливали жир? И как вообще это делали?
Так, ну её на фиг, голову ещё забивать такими мыслями. От серебра не откажусь, там навскидку две, а то и все три сотни монет. А вот мешочек с украшениями я решил не брать. Во-первых, как-то мне претило, зная, что сняты они с несчастных девушек. А во-вторых, эти украшения мог кто-нибудь опознать. Ну ладно, в Бурже я ими светить не стал бы, но кто знает, кто знает… В моей служебной биографии и не такие совпадения случались.
Я решил оставить мешочек на столе, а под него подложить письмо. В нём я, воспользовавшись найденным куском пергамента и чернилами, вкратце описал, какие злодеяния творил Огюст Фабье и его Квазимодо по имени Жиль, и где искать их тела. Писал на французском из моего будущего, надеюсь, он не сильно отличается от рукописного средневекового, и те, к кому в руки попадёт это письмо, разберутся с его содержанием.
