Застрявший в «Возрождении» - Антон Викторович Текшин

Автор: Марк Маковей https://www.artstation.com/markmakovey

Сколько бы я не убеждал себя, что хуже и быть уже не может, этому злоебучему миру каждый раз удаётся доказать обратное. И на мелочи он не разменивается. Пангако стал для меня живым воплощением худших ночных кошмаров, из которых нет выхода.

Однако я продолжаю барахтаться, поражаясь собственному упрямству. Как выяснилось, меня можно согнуть, но не сломать. Там, где другие беспомощно опускают руки, я вижу лишь очередной вызов. Это на Земле меня вечно терзали сомнения и чувство собственной ничтожности, здесь на подобную ерунду просто нет времени.

И пусть этот грёбанный мир сколько угодно пытается меня сожрать – в конце концов он поперхнётся.

Сегодняшний юбилей тому прямое подтверждение. Ровно три земных месяца, как я очутился на старенькой морской платформе без единого шанса на спасение. И хоть мой календарь далеко не так точен, как хотелось бы, это не столь важно. Плюс-минус пара дней сейчас не играют большой роли. Главное – я всё ещё жив…

– Что стоишь?! Работай, очернённый!

Спину обожгло резкой болью, а перед глазами заплясали цветные огоньки. Хвататься за отбитые рёбра я не стал – это лишь приведёт к новым побоям, а на мне и так живого места скоро не останется. Слишком много себе позволяю.

Стиснув зубы, я послушно взмахнул киркой и ударил по каменной глыбе, как и тысячу раз до этого. Надзиратель в дерюжном кафтане презрительно хмыкнул и направился дальше, поигрывая длинной палкой. Спасибо, что хоть не железным прутом, который у каждого висел на поясе. После такой «стимуляции» редко кто из рабов мог подняться на ноги.

Увы, моя свобода продлилась не так уж и долго. Только на этот раз застрял я гораздо серьёзнее. Здешние гостеприимные хозяева любят повторять, что отсюда нет выхода, и пока что их слова подтверждались. Я успел застать две попытки побега, и обе закончились плачевно. Тех, что не прибили сразу, ждал покаятельный костёр. На нём даже самые стойкие невольники признавались во всех мыслимых грехах, да только никому это не помогло. Они все сгорели заживо, под хоровую молитву местных фанатиков.

Жуткое зрелище. Особенно, когда знаешь, что вполне можешь стать следующим.

Если раньше я упоминал Окрана с некоторой долей юмора, то сейчас от одного этого слова гулял мороз по коже. Здесь приучали воспринимать его образ всерьёз. Бог света и милосердия оказался беспощаден к нелюдям и еретикам, так что ему постоянно воздавали советующие почести. На закате и восходе фанатики истово молятся, а раз в неделю – то есть каждый пятый день выбирается новая жертва для ритуального сожжения и последующего молебна.