Забрав у чиновника безанты, притихший ростовщик удалился с площади в сопровождении своих амбалов, ругаясь вполголоса, а в спину ему летели смешки зевак. Да-а, не любят горожане ростовщика, раз так рады его унижению. А кто их любит? Когда мы берём деньги в долг, потом ой как не хочется отдавать, да ещё с процентами. Но порой нет другого выхода. Главное, чтобы потом было что возвращать и самом не остаться без штанов.
Тем временем писарь выписал требуемый документ в двух экземплярах (копия пойдёт в штадтгерихт), чиновник их подписал и пришлёпнул печать, висевшую у него на шее, выдав мне мой экземпляр. При этом слупил с меня полдюжины серебрушек в качестве судебной пошлины и цены пергамента.
Спустившись с помоста, мы с Роландом подошли к мастеру и его семье, которые продолжали стоять под помостом, видимо, не до конца веря в происходящее. Стражники сразу после решения чиновника свалили куда-то по своим делам. Протянув кузнецу выданные чиновником пергамент и расписку, я во всеуслышание сообщил, что он и его родственники свободны. Горожане на площади разразились радостными криками приветствуя нас. Похоже, в Саарбрюккене я становлюсь популярным. А ведь считанные дни прошли с тех пор, как эти же люди собирались поглазеть на моё зажаривание, и кто-то даже кричал: «Распни!». В смысле: «Сожги его!».
Но всё это было ничто по сравнению с реакцией семьи кузнеца. Тут было всё: и радостный смех, и такие же слёзы, и обнимашки между собой, и целование рук нам с Роландом, от чего я безуспешно пытался отбиться:
— Прекратите! Я не епископ, не Папа, не король и тем более не дама, чтоб целовать мне руки! Я этого не люблю!
— Герр де Лонэ, — ответила на неплохом французском, хотя и с заметным акцентом, Гертруда, с лица которой исчезло замученное выражение, так что перед нами была просто красивая женщина, хотя и немолодая по средневековым меркам. — Вы и герр дю Шатле не короли и не епископы, вы — святые! Кто ещё заплатил бы пять безантов за незнакомых людей?
— Слышал, Роланд? — повернулся я к другу. — Вот твои пассии удивятся, если узнают, что весело проводили время со святым!
— Да я и не претендую, — слегка смутился Роланд. — А вот ты, когда Господь призовёт, будешь неплохо смотреться рядом с твоим Покровителем.
— Герр де Лонэ, герр дю Шатле, — вступил в разговор Карл на очень чистом французском, с совсем небольшим акцентом, не понял каким, но на немецкий не похож (хотя много ли я знаю о нынешних немецких диалектах?). — Целование рук — это такая мелочь, что, право, не стоит внимания. Вы спасли меня с сыновьями от неволи, а мою жену и дочерей от бесчестья. Герти права, никто не сделал бы для посторонних людей то, что сделали вы. Мы обязаны вам до конца жизни и вряд ли когда-то расплатимся. Но если я не сделаю для вас хоть что-то, то буду всю жизнь считать себя неблагодарным свиньёй. Может быть, вам нужно что-то из оружия и доспехов? У меня этого добра скопилось много. Отдам по цене металла, за работу не возьму ни пфеннига. Я бы и за металл ничего не взял, но надо семью содержать. Хотя, если с обменом, денег не возьму.
