Замок янтарной розы | страница 3
У моего отца прозрачные и суровые, как северное небо, голубые глаза. Аккуратная бородка и небольшие усы — из-за них никогда не понятно, улыбается он или сердится. Волосы коротко стриженные, по-военному — светлые, почти белые. Я пошла в маму, моя коса — цвета расплавленного мёда, а глаза янтарные, как это беспокойное пламя.
Подхожу сзади и обнимаю его, прижимаюсь щекой к холодному металлу. Папа даже не пошевелился.
— Я люблю тебя, папочка!
— Я тебя тоже, принцесса. Мы теперь одни. Она не справилась. Только ты и я — ты понимаешь, что это значит?
Такой сухой, безжизненный голос… Я понятия не имею, что он сейчас чувствует.
— Понимаю, папочка. Я буду самой лучшей, самой послушной девочкой на свете! Я тебя никогда-никогда не буду расстраивать.
— Правильно. Помни и не забывай — у нас с тобой есть только мы. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. У моей принцессы будет всё самое лучшее — всё, что она только пожелает.
Если бы я только знала тогда, чем обернётся это его обещание.
Глава 2. Хрустальный лис
Следующее испытание обрушилось мне на голову, когда мне исполнилось десять.
Утро начиналось как обычно. Я проснулась в своей огромной постели под розовым балдахином, бросила тоскливый взгляд на длинный ряд кукол в шелках и бархате, что сидели у соседних подушек. Честно говоря, предпочла бы одного-единственного щенка, но папа не любил животных.
Кровать была слишком высока для меня, с неё приходилось сползать по приставной скамеечке.
По звонку колокольчика пришла горничная — нарядила в лиловое шёлковое платье, почти как у моих кукол, только в рост и расшитое аквамаринами по вороту, заплела хитрую косу из четырёх прядей. Самой мне одеваться и причёсываться не разрешалось — я не смогла бы повторить подобное произведение искусства на своей голове, а выглядеть полагалось всегда так, словно мы собирались на королевский бал.
Хотя, честно говоря, ни на какие балы мы никогда не выезжали. Редкие визиты вежливости соседям в те исключительные дни, когда отца не требовала к себе королевская служба — вот и всё развлечение. Даже в лес за пределами дворца мне по-прежнему ходить было не позволено. Я понимала, что после смерти мамы отец трясётся надо мной, как над хрустальной вазой, но всё равно тосковала одна в огромном дворце. Особенно грустно становилось, когда папа уезжал на очередные учения, и моими единственными задушевными собеседниками оставались куклы и книги.
Обе гувернантки, учитель — пожилой подслеповатый мистер Твиддик, и слуги отчего-то никак не отвечали на любые попытки хоть немного сблизиться и подружиться. Подозреваю, отец сделал им суровое внушение на этот счёт. Мисс Эмбер Сильверстоун, единственная наследница графа Сильверстоуна, должна была с детства осознавать, какое высокое положение в обществе она занимает…