Арвид, чья финансовая поддержка не зависела от политических веяний и настроений толпы в суверенной Финляндии, работал, как человек, привыкший преодолевать трудности. Конечно, такое свойство характера сформировалось под влиянием ежедневных занятий спортом. Кто-то, вероятно, считает иначе: потому что привык бухать до посинения, потому что читает правительственные газеты, потому что из кожи вон лезет для того, чтобы не нажить врагов. Наверно, эта точка зрения пьяниц, тех, кого называют «силовиками» и депутатов всех мастей. Но их мнением можно пренебречь, как отражающим политический момент, но не отражающим реальность. Ну, а алкоголики — это и вовсе не наш профиль.
Тойво очень хотел верить в то, что за этой поддержкой стоит старый друг Вилли Брандт, он же Отто Куусинен. Пожалуй, это был единственный человек, которому хотелось верить. Еще есть Лииса, и она обещала ждать. Но она женщина, так что трудно предугадать ее поступки.
Адвокат пока довольствовался не всеми материалами, которые готовились против его подзащитного. Понятие «государственная измена» позволяла многое выносить за скобки, но это также сигнализировало о том, что быстрого процесса не получится.
— Кроме общего обвинения будет еще несколько эпизодов, — сказал он Тойво. — Там будет больше конкретики, там мы сможем пободаться.
Антикайнен улыбнулся. Улыбка получилась невеселая.
— Ты вот скажи мне, Арвид, — обратился он к своему защитнику. — Если генеральный прокурор Плантинг, а также заместитель его Хонка всерьез уверены, что смертельного приговора не избежать, зачем нужны какие-то эпизоды?
— Тут дело даже не в вас, — ответил адвокат. — Приговор к смертной казни на самом деле просто слова. Вот когда это дело осуществится — тогда это уже дело. Им важно показать, что такой приговор должен быть не только по политическим мотивам, но и по ряду вполне уголовных дел.
— Это что за такие уголовные дела? — удивился Тойво.
— Да по сути любые дела, что рассматриваются в суде — уголовные. Некоторые гражданские процессы по своим решениям бывают гораздо жестче, нежели при уголовном расследовании. Так что все, что они решат предъявлять, будет носить криминальный, а не какой иной оттенок. Вы должны быть именно преступником, чье поведение — угроза любому члену общества. Да что там говорить — угроза любому обществу.
— Мочи козлов?
— Ну, да, — согласился Арвид.
Тойво не мог не согласиться с логикой юриста. По идее, будучи в ожидании приговора о смертной казни — это жить в томлении, страхе, даже панике. Так должно быть, но почему-то так не было. Дело не в том, что он бесстрашный, или свято уверен в свою мифическую неуязвимость. Просто, наверно, любой приговор осознается лишь тогда, когда он вступает в силу.
