Лехти наполнил свой стакан и сделал тоже самое. Действительно, полегчало.
Зал ресторана был скорее пуст, чем полон. Точнее, очень пуст. Кроме двух юристов здесь коротали день между обедом и ужином еще три человека. Был еще один, но он ушел в туалет и куда-то провалился.
— Итак, вернемся к твоим вопросам, — сказал Лехти. — Уж салфеткой махать не буду на этот раз.
Они удивленно посмотрели друг на друга — действительно, Корхонен, вроде бы, уже махал салфеткой, разрешая вопросы.
Арвид откашлялся — все вопросы у него вылетели из головы каким-то загадочным образом. Значит, не столь они уж были важными. Хотя кое-какой интерес остался.
— Если какой-то финский штрейкбрехер решится все-таки взяться за дело Антикайнена, меня подвинут? — спросил он.
— Да в том-то и оно, что нельзя никому браться, дело будет национального масштаба. Какой-то дурачок придумал, что все адвокаты с финским подданством должны, вдруг, сделаться очень-очень патриотичными. «Враг финского народа не может иметь ни оправдания, ни защиты», — криво усмехаясь, ответил Лехти.
— Видел я этого дурачка в коридорах крепости. Продажная шкура, которая умеет подвести идеологию под любую подлость. Опасный человек!
— Ну, да! — согласился финн и осторожно огляделся по сторонам на всякий случай. — Прокурор от политики — это, вообще-то, ненормально. Так что ты можешь работать. Твоя неопытность будет тебе на руку — никто тебя всерьез не примет, уж прости за прямоту.
Арвид усмехнулся и некоторое время активно гонял по соусу последний кусок ряпушки — здесь ее подавали в какой-то неземной обжарке, если верить ценнику. Вообще-то сам человек Тойво Антикайнен для него ничего особого не представлял. Важна была работа, как таковая. Пройдет процесс — можно на него ссылаться и надеяться на дальнейшие перспективы.
— Никогда не поверю, что ты мне это дело подсунул в память о приятельских отношениях в университете, — сказал швед. — Какое-то предложение должно быть.
— Сделка, — сразу ответил Лехти. — Всего лишь сделка. Когда все закрутится, когда все страхи обозначатся, передай Антикайнену вот этот конвертик. В нем будет письмо с условием. Всего два слова.
Он достал из своей модной кожаной папки небольшой листок бумаги, написал на нем «Где деньги?», упрятал записку в маленький конверт и протянул его Рудлингу.
— Не сочти за труд.
— Конечно, — охотно согласился швед и упрятал послание во внутренний карман пиджака.
Они посидели еще минут пятнадцать, разговор зашел о былых студенческих временах, потом расплатились пополам: Лехти — привычно и небрежно, Арвид — напряженно и неохотно. Пожали друг другу руки на прощанье и разошлись.
