Его ожидания, что мифический «шифровальный отдел» и институт Мозга в частности прекратят свои попытки найти его, оказались тщетны. Сразу же по возвращению в казармы несколько человек возникнут из ниоткуда, словно бы из-под плинтуса, и вежливо предложат пройти куда надо.
- Что, допрыгался, чухонская морда? - спросил один из них, вероятно, старший.
- Ага, допрыгался, - согласился Тойво и поехал с ними на Литейный проспект.
В отдельном кабинете с прикрученным к полу стулу посередине и столом под зарешеченном окном сидел Бокий собственной персоной. Конечно, пресловутый незыблемый, как гора Пик Коммунизма, стул был не для него. Антикайнен даже засомневался, было, что он был для него, потому что, едва они вошли и закрыли за собой дверь, как эта дверь тут же открылась и вошел прямой, как жердь, человек в распахнутой генеральской шинели. Человек это в два шага преодолел расстояние до середины комнаты, потом сел на стул и замер.
Тойво подумалось, что это Дзержинский — тот тоже любил в шинели ходить-бродить, грусть наводить — но быстро отбросил эту мысль. Человек был без головного убора и обладал настолько пронзительным взглядом, что по спине оживленно забегали мурашки, едва он вперил его в Антикайнена.
- Ничего не имеешь нам сказать? - спросил Бокий, поднимаясь со своего места.
- Спрашивайте, - пожал плечами Тойво.
- Как погиб эстонец? - змеиные зрачки товарища Глеба равнодушно уставились в глаза Антикайнена. Теперь он был под перекрестием двух взглядов, но мурашки, видимо, исчерпав заряд своей энергии, бегать перестали.
- Он сгорел, - ответил Тойво, даже не предпринимая попытку сказать неправду.
- Где?
- В деревне Панисельга.
- Что с оборудованием?
- Оплавилось, пришлось выбросить в ламбушку — не тащить же на себе хлам в Питер.
- Ты что-нибудь видел? - Бокий позволил себе слегка усмехнуться. Почему-то Антикайнену показалось, что для того не является секретом его мимолетное наблюдение за «дачной коммуной» в Кучино.
- Видел, - ответил он.
- Ну? - этот вопрос был адресован сидящему на стуле человеку в шинели.
- Без толку, - надтреснутым голосом ответил тот. - Он не удивляется, не паникует, не боится. Принимает вещи по очевидности, а не по тому, как это должно быть. Редкий образчик, но для нас — пустой материал. Он такой же.
Да это же профессор Бехтерев собственной персоной!
- Я лучше, господин профессор, - позволил себе реплику Тойво. - Я ни на кого не работаю. Я никому не служу.
