Намерения были просты: отдать положительную статику, полученную от Самозванца посредством несчастного Тыниса, отрицательно заряженной матушке-земле. Это, конечно, если верить господину Жюлю Верну и его «Таинственному острову». Ненаучно, конечно, если смотреть на его спазмы мышц академически, но вполне научно, если добавить определение - «фантастически». Впрочем, ничего другого он придумать не мог. Голова только, к сожалению, была занята тревогами по поводу его отношения к женщинам в целом и Лотте — в частности. Точнее, по его отношению, коли это возможно, к мужчинам — его к ним принадлежности. Может он, бляха муха, или не может?
Съев все свои запасы с города и проспав с вечера до раннего утра, Тойво решительно отправился к указанному особняку, где таился от своих пациентов городской доктор.
Доктор оказался настоящим практикующим еще с 1890 года отоларингологом, вежливым и слегка печальным дядечкой.
- Здравствуйте, сосед, - сказал он, покачиваясь с пятки на носок на дорожке своего маленького опрятного садика с сигарой в пальцах. - Если вы не болеть пришли, милости просим.
- Я пришел выздоравливать, - поздоровавшись, ответил Антикайнен. - Нахожусь на лечении, вот, с поклоном к вам.
Доктор критически оглядел всю фигуру раннего посетителя и предположил:
- Контузия? Моя специфика, знаете ли, ухо — горло — нос.
Тойво про себя мысленно дополнил устоявшуюся специализацию, добавляющую предложенную, где последним из трех словом было слово «хвост», но вслух сказал:
- Поражение электротоком, с вашего позволения. Тесла, германцы и все такое.
- Что вы говорите! - удивился доктор. - Как любопытно.
Антикайнен, непритворно смущаясь, спросил возможности послушать его сердце, ссылаясь на свою методику лечения. Типа, зачем попусту тратить время на восстановление организма, если сердце уже — не в пень. Делаешь гимнастику, принимаешь целебные чаи, ограничиваешь себя в маленьких радостях, а оно взяло — и остановилось. Тогда лучше уже погибнуть в борьбе.
- Какой борьбе? - попытался уточнить дядечка, попыхивая сигарой, явно заинтересовавшись точкой зрения соседа. - Греко-римской, или на кушаках?
- Пролетарской, - не моргнув глазом, ответил Тойво.
Отоларинголог поперхнулся дымом, с трудом подавил в себе смешок, и пошел в дом за инструментом. Вышел он быстро, одетый, как полагается, в белый халат, держа в руках зловещего вида пилу, скругленную и с крупным зубом.
«Это что же получается?» - опечалился Антикайнен. - «Доктор проверку моего сердца решил сделать визуально, после вскрытия грудной клетки?»
