Девицы-общественницы отчего-то любили задирать юного Антикайнена, хотя из себя он ничего значительного не представлял: блондин, рост под два метра, мощные бицепсы, накачанная грудь, белозубая улыбка, интеллект не только на русском языке, но и на английском. Вообще-то — нет, Тойво был вполне заурядным пацаном, какими бывают семьдесят пять процентов подрастающего населения Суоми. Может быть, девицы своим тайным девичьим чутьем видели в нем перспективу?
Тойво, втюхивая газетный листок прохожему, старался не просто громче всех кричать название прессы, но и, как мог, предложить содержание. Для этого ему приходилось старательно вчитываться в суть заметок. А суть была еще та!
«Пекка стал старостой артели. Теперь артель с новым старостой».
«Ийван праздновал день рождение тещи. А потом упал с лошади. Сильно праздновал».
«Когда садить топинамбур. И, вообще, что такое этот топинамбур».
«Положение дел в Абиссинии».
«Сказки далеких предков».
Чтобы получить лишний пенни, можно было и перечитать газетку другой раз. Заработав первые мизерные деньги, он никак не мог придумать, что же с ними делать? Отнес матери, та же только от души посмеялась: вот ведь теперь какой добытчик в семье! И тут же смахнула краешком платка слезу с уголка глаза — еще один ребенок начинает жить самостоятельно, совсем они с отцом старыми делаются.
Тойво решил тратить из своей зарплаты самый мизер, а копить деньги на что-нибудь значительное, например, на хороший финский нож. Как без ножа прожить в Гельсингфорсе? С ножом-то трудно, без ножа — никак.
Спрятать трудовые деньги в саду под липой — так сопрет кто-нибудь. В Национальный банк тоже не сдать — мала сумма. Жидам отдать в рост — так они возьмут, конечно, но расти деньги у них не будут, скорее, даже, просто умрут.
Тогда он пошел в свой Союз «меча и орала», то есть, конечно же, в «Совершенство».
— Вы деньги в долг берете? — спросил он у зиц-председателя, совсем молодого парня, но уже с окладистой, будто наклеенной бородой.
— Случается, — кивнул парень.
— Возьмите у меня! — решительно, словно боясь передумать, сказал Тойво.
Зиц-председатель долго смеялся, даже слезы у него на глазах выступили. Опять набежали дебелые девицы, то ли секретарши, то ли просто подружки. Они тоже посмеялись, но каждая посчитала своим долгом погладить по голове юного Антикайнена и пихнуть кулачком в бок бородатого парня.
— Ну, давай свои капиталы, — самым серьезным тоном сказал председатель. — Сколько у тебя: две марки, пять?
