И все заговорили по-болгарски, чем совершенно запутали госпожу Кунц, потому что она была уверена, что у болгар нет своего языка.
— И вы не принадлежите к французским колониям? — попыталась еще раз навести порядок в своих мыслях владелица пансиона.
— Нет. Мы не из колоний. — Мерзавец тоже сносно говорил по-французски. Он заплатил, чтобы выучить иностранный язык. Он платил за полезные вещи. Только без удовольствия.
— У нас есть горы, море, озера. — Жена Мерзавца отлично владела немецким.
— У нас есть розы, — сказала Эмилия.
— У нас живут турки, цыгане, армяне, евреи. — Мерзавец не отрывал глаз от Уси. — Меньшинства, которые портят имидж.
Разговор повернул совсем в другую сторону, нежелательную, но…
— Тогда зачем вы сюда ездите?! — искренне удивилась Джованна Кунц.
И все замолчали. Наверное, молчание продлилось бы до самого вечера.
— Я больна раком.
Молчание удобно разместилось в столовой и не имело ни малейшего желания уходить.
— Я пошлю вас к доктору Виктору Мале. Он вас вылечит. — Госпожа Кунц была уверена в своих словах.
— Он умер, — тихо сообщила ей полненькая горничная.
— Разве? Тогда я отведу вас к Фрицу Хайме. Он не врач, но все приводит в порядок, — еще более категорично приняла решение Джованна Кунц.
Этот Фриц Хайме был водопроводчиком. Лет двадцать назад он приехал в Шпиц и с тех пор ни разу не покидал городка. Он был самым желанным мужчиной, потому что и правда мог исправить все. Двадцать лет назад он выглядел умопомрачительно. Черные блестящие кудрявые волосы. Подтянутый зад. Он был невысок, но глаза его горели. Он был смуглым, потому что был португальцем. Все женщины в Шпице сошли с ума. В один день сломалось все, что не ломалось в хозяйстве никогда. Фриц Хайме разбогател. Купил себе дом. Он не женился, чтобы не прервать развитие своего бизнеса, и зажил счастливо.
Теперь он был толстым, запущенным, от его задницы не осталось и следа. Вообще-то господина Хайме звали не Фриц, но это неважно. Он хотел быть бюргером.
Горничная, услышав о Фрице Хайме, сначала вытаращилась. Потом захихикала и, наконец, засмеялась в руку. Потому что она была воспитанной девушкой. Госпожа Кунц не среагировала, потому что она погрузилась в предвкушение встречи с водопроводчиком. Она забыла об обеде, о воспитании, о Геббельсе, о своем происхождении, обо всем на свете. Она встала и подошла к столику, на котором стоял телефон. Набрала номер и нежно зачирикала в ухо Фрица Хайме. Джованна Кунц была женщиной, и никакие годы не в силах были изменить этот факт!
