Кравцов смотрел на них и думал: не будь войны, сидели бы сейчас за школьными партами, рыбачили на Волге, а может, просто лежали на горячем песке, смотрели на большие белые пароходы и мечтали о соленом ветре, о дальних городах, шумных и жарких. Но война забрала все мечты. Они не могли продолжать ходить в школу, потому что стали вдруг старшими мужчинами в своих семьях и должны были заботиться о них так, как делали это отцы — и те, что писали с фронта, и те, что никогда уже не напишут. Главным, материальным проявлением этой заботы стала рабочая карточка. На нее и хлеба полагалось больше, и мяса, и сахара.
Все это понимал судья Кравцов. Но он понимал и то, что воровство — это воровство. И безнаказанным оно остаться не может. Единственное, что он в силах сделать, — высказаться за минимальное наказание, положенное по специальному указу от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Указ был жестким. Появление его было продиктовано трудными условиями послевоенного строительства. Война разрушила и сожгла десятки тысяч городов, поселков, деревень. 25 миллионов человек остались без крова. Потому на учет брался каждый гвоздь, каждый метр ткани, каждый килограмм продовольствия. Надо было экономить на всем и все беречь. И надо было закрыть лазейки для жуликов, для частного промысла, порожденного нехваткой товаров. Меры, которыми хотели этого добиться, были очень круты. И вот этим трем парням дорого придется заплатить за наволочки от матрацев.
Майор сказал тогда: дело нехитрое. Но чем дольше работал Кравцов в трибунале, тем больше убеждался, что несложных дел в суде в общем-то не бывает. Ему приходилось вести процессы, длившиеся по нескольку дней, разбирать дела о крупных хищениях, видеть на скамье подсудимых изворотливых взяточников, хитрых мошенников, циничных спекулянтов. Особенно нахальными были жулики, орудовавшие в пекарне города Шилово Рязанской области. Они воровали самое святое и самое необходимое — муку, хлеб. Воровали долго, и чем дальше, тем больше, пользуясь круговой порукой в самой пекарне, на складе и в магазинах.
Но пожалуй, больше всего запало в память дело грузчика. Может быть, потому, что Кравцов вынес тогда свой первый оправдательный приговор.
История была такая.
Грузчик по фамилии Дядин, работавший на пристани, собрал зерно, которое просыпалось при разгрузке баржи. Набил карманы, наполнил кепку. Его арестовали дома в тот момент, когда он высыпал зерно из карманов на кухонный стол.
