Судили Дядина по тому же указу, что и тех трех парней: за хищение государственного имущества. Но, познакомившись с материалами следствия, Кравцов понял, что здесь не было злого умысла. Видимо, Дядин и не думал, что ворует, когда собирал рассыпанное, перемешавшееся с землей зерно.
Судья пытался представить себе Дядина, и ему рисовался плотный, сильный человек со светлыми волосами и голубыми глазами. Но тот, кто шел утром впереди милиционера по залу, был черноволос и кареглаз. А в остальном все было верно: плечист и, как видно, не слаб. Сел, положил на колени широкие ладони с подрагивающими пальцами, будто напевал про себя что-то и отбивал такт. Кравцов заметил у него на шее темный шрам и после обычных вопросов не выдержал, спросил:
— Воевали?
— Три года.
— Где?
От этого вопроса не может удержаться ни один фронтовик. Как там, на войне, они спрашивали: «Откуда?», надеясь встретить земляка, так теперь обязательно спросят: «Где?»
— На Юго-Западном.
«Значит, тоже Днепр форсировал», — подумал Кравцов.
— Это где вас? — провел пальцем по своей шее.
— Под Днепропетровском.
Подсудимый отвечал коротко. То ли по привычке солдата, то ли понимал, что обстановка не терпит многословия.
— Зачем зерно брал?
Судья не должен переходить на «ты». Ни в коем случае. Такова этика нашего суда: кто бы перед тобой ни находился — убийца, насильник, грабитель, — судья обязан уважать в нем человека. Но это «зачем брал» вместо официального «брали» что-то задело в душе подсудимого. Он заволновался и заговорил, запинаясь, словно выдавливая слова:
— Я думал… оно все равно пропадет… Никому не нужное… А дома с утра ни крошки… Жена карточку потеряла. Рабочую… А может, украли у нее. И дочка заболела. Как на грех… Самая младшая. Врачи говорят — кормить надо получше. — Грузчик хотел, видимо, усмехнуться, но вместо этого губы сложились в горькую гримасу: — Если б знал, что так получится!.. — Он махнул рукой и замолчал.
Суд удалился на совещание и долго не возвращался. Не так просто оказалось взвесить на одних весах лежащую в пыли пшеницу, и ранение, и пропавшую карточку, и больную девочку, и ордена, полученные в боях.
Когда суд появился снова, все встали, и Кравцов огласил приговор:
— Рассмотрев в открытом судебном заседании дело по обвинению Дядина Станислава Викторовича, 1922 года рождения, ранее не судимого, участника Великой Отечественной войны, имеющего ранения и награды, имеющего на иждивении троих детей, работающего грузчиком на пристани города Калинина, в преступлении, предусмотренном Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года, суд установил…
