Они плыли вдвоем с членом трибунала майором Красновым. В Калинине, прежде чем поехать в гостиницу, зашли посмотреть помещение суда, в котором им предстояло работать. Ходить далеко не пришлось: суд разместился здесь же, в здании речного вокзала, уцелевшего неведомо как.
Дел собралось много, а времени было мало. Поэтому Краснов и его стажер засиживались допоздна. Кравцова интересовало все: как и что читает майор, как и что говорит во время процесса, как выискивает единственную истину, отбрасывая второстепенные детали.
Их командировка подходила к концу. Осталось рассмотреть всего одно дело, когда Краснов сказал Борису как бы между прочим:
— Давай, берись за него.
— Я?
— А что?
— Да нет, ничего. Неожиданно как-то.
— Почему неожиданно? Когда-то надо начинать. Вот и готовься. Дело-то не ахти какое.
История и в самом деле была вроде бы несложной.
Трое парней — рабочих порта — украли на пристани наволочки для матрацев. Обмотали вокруг тела, под рубашками, и отправились на рынок. Там их и забрала милиция.
Но хоть и нехитрым выглядело дело, а было оно первым. И почему не кто-то другой, а он, Борис Кравцов, должен выносить приговор. Ему предстоит решать судьбу парней, которых он не видел в глаза, но увидит завтра. И тогда они станут для него не просто подсудимыми, а реальными, живыми людьми с разными лицами, судьбами и голосами. Кравцов представил себе, как внимательно будут слушать они каждый его вопрос, каждое слово, и волновался все сильнее.
Он перечитал от первой строки до последней все показания, протоколы допросов, обвинительное заключение. Потом стал перечитывать снова. Краснов давно уже спал, а стажер все читал и думал о завтрашнем дне.
— Ты что, до утра решил сидеть? — майор вдруг приподнял голову над подушкой. — Ложись! Уж небось все наизусть выучил. Или стихи пишешь?
— Да нет… Так. Набросал кое-что.
— Шпаргалку, что ли?
— Вроде.
Краснов хотел что-то сказать, но так и не решил что: то ли одобрить, то ли посмеяться. Повернулся на другой бок и заснул.
Нет, совсем это, оказывается, не просто — судить людей. Ладно бы грабителей, убийц. А сейчас предстояло судить парней, обвиняемых в том, что они украли несколько метров грубой материи, сшитой в виде больших мешков. Украли, чтобы продать на рынке и, наверное, там же купить чего-нибудь поесть.
Утром Кравцов увидел этих парней, подавленных случившимся, виной, которую они не отрицали. Всем своим видом: сутулыми плечами, по-стариковски тяжелой походкой они как бы говорили, что со всем смирились, ко всему готовы. И как-то не вязалось с этими хрупкими фигурами тяжелое слово «трибунал».
