Почти все дамы переоделись после завтрака. Утром на них были юбки и блузки, к обеду они облачились в костюмы с длинными жакетами со свободными или плотно облегающими бедра юбками. Завершала наряд неизменная шляпка. Реджу казалось глупым есть в шляпке: бедные женщины вынуждены были придерживать длинные перья и ленты, которые так и норовили попасть в тарелку.
Хоусоны сели за свой столик, и Редж расстелил салфетку на коленях миссис Хоусон. Сделал он это одним незаметным движением, не касаясь дамы и не попадая в поле ее зрения — в точности, как его учили. Она тут же принялась засыпать его потоком бессмысленных вопросов:
— А ты когда-нибудь катался на лыжах, Редж? Тебе бы понравилось. Ты должен как-нибудь приехать в Калгари, мы отвезем тебя покататься.
— Благодарю вас, мадам, но у меня слишком много работы.
— У тебя отличная фигура. Ты, должно быть, занимаешься спортом? Во что ты играешь, Редж?
— Дома я иногда играю в футбол.
— Что такое футбол, ради всего святого?
— Это когда две команды забивают друг другу голы, мэм.
Ее муж хмуро наблюдал за этим обменом репликами, и как только Редж отошел, принялся шипеть на нее:
— Так вести себя с прислугой — вульгарно. Ты не должна фамильярничать с ним. Тебя что, мать не учила манерам?
— Ты такой сноб.
— А ты простушка.
Напряжение между ними нарастало, и Редж старался держаться от них подальше. Когда он подошел за грязными тарелками, миссис Хоусон пылала от гнева.
— Мой муж считает, что я не должна разговаривать с тобой, Редж, — заявила она. — Что ты об этом думаешь?
— Замолчи! — огрызнулся ее супруг. — Оставь беднягу в покое.
Удерживая на подносе тарелки, Редж попытался подобрать со стола упавший кусочек цветной капусты. Миссис Хоусон повернулась к нему и дернула за пиджак в тот момент, когда он находился в особо неустойчивом положении.
— Я буду говорить с ним, когда захочу, — услышал Редж ее фразу и попытался сохранить равновесие, но не смог. В последний момент ему удалось вывернуть поднос таким образом, чтобы тарелки попадали на пол, а не на колени гостям. За грохотом разбившейся посуды в салоне воцарилась тишина. Только эхо отразилось от резьбы потолка в стиле жакоб и растворилось в затишье перед бурей.
Редж тут же принялся за дело: он присел на корточки и начал собирать осколки руками. Рядом с ним появился Джон с совком и щеткой, и через минуту пол был опять идеально чистым. Старший официант, старый Латимер, все видел, и когда Редж пробежал мимо него, ледяным тоном изрек:
