Зеппо снял куртку, откинулся на кленовый ствол и прикрыл глаза, а я разглядывала его высокую шею, ресницы, похожие на ночных мотыльков, округлые щеки, покрытые светлой пыльцой. И чего все с ума по нему сходят? Потом я зажмурилась и представила, что он берет меня за плечи, валит на траву, задирает юбку и целует липкими от карамели губами. Ну уж нет, увольте.
— Так ты замолвишь словечко комиссару? — спросил он, открыв глаза.
— Теперь это не важно. Я нашла орудие убийства в комнате у Риттера.
— Пистолет? — Он взглянул на меня с интересом.
— Гарроту. Вернее, целых четыре гарроты. Отвезу в полицию, пусть занимаются делом. Люди-то мрут, как во время миланской чумы.
— Да ведь это донос, Петра. Вот так же кто-то донес на меня после убийства хозяина, и я двое суток просидел взаперти!
— Может, это был вовсе не донос. — Мне стало немного не по себе. — Может, полицейские сами знали про вас с Бранкой. Ты ведь ее любовник. И теперь она богатая вдова.
— Слушай, а при чем тут гаррота? — Он поднялся на ноги и стал пинать колесо скутера. — Это ведь не имеет отношения к убийству хозяина. Там был огнестрел. Стреляли в затылок с близкого расстояния!
— Зато к убийству конюха имеет. Еще одно безнадежное дело, закрытое полицией два года назад.
— Вот оно что! — Зеппо надел свои непроницаемые очки. — Так и думал, что тут что-то личное. Чужая смерть редко кого заботит. Выходит, ты родственница этого бретонца?
— Еще чего! Ты же знаешь, что я выросла здесь. У половины деревни такая же фамилия.
— Я всегда думал, что на процедурную сестру ты не слишком похожа, и повадки у тебя городские. Выходит, ты не сестра?
— Сестра, еще какая сестра. Ладно, похлопочу за тебя у комиссара.
— Что ж, спасибо. Знаешь, мне надо ехать, я должен вернуться в отель до обеда. — Он вертел в руках шлем, стараясь на меня не смотреть. — Кто бы ты ни была, женщина, забирайся и держись покрепче.
Сказку про любовный амулет я написал в Салерно: сначала увидел старинный барометр на блошином рынке, а потом придумал и все остальное.
В другое время я бы провел на блошке целое утро, но меня ждал администратор из «Бриатико», с которым мы договорились заехать в нотный магазин. То есть это я думал, что он меня ждал. На деле тосканец пришел через полтора часа, когда нотный магазин уже опустил железную штору. Но я был доволен его опозданием: сидя в кафе и пропивая свою единственную десятку, я написал первую сказку города Ноли.
Ясно, что название пришло просто от фонетической радости: Ноли, una cosa da nulla, nulidad! Я увидел этот городок на карте экскурсий, оставленной в баре кем-то из агентов бюро путешествий, — наверное, «Бриатико» значится в их тайных списках как золотая жила. Наши старики и впрямь охотно путешествуют, неделями живут в пропахших лосьоном для загара курортных поселках, но всегда возвращаются. Кроме тех, кто умирает.
