— Братец Торгом, умереть мне за тебя, вернулся!
— Опять нализался, дуралей! — снисходительно сказал Газар и вывел его.
Но уже через два дня радость, вызванная возвращением Торгома, омрачилась. Во время очередной стычки с Каринэ тикин Грануш так избила девушку, что Мариам-баджи, моя мать и сестрица Вергуш с трудом вырвали бедняжку из рук разъяренной «невестки-ханум».
Лицо Каринэ было в крови. Обессиленная, она едва дышала, а тикин Грануш истерично визжала:
— Гадина, бесстыжая тварь, смеет еще руку на меня поднимать!
Домой вернулся парон Рапаэл. Никогда прежде мы не видели его таким злым. Он не кричал и не ругался, как обычно. Узнав обо всем, схватил Грануш и прямо на балконе, на глазах у всех, стал избивать ее.
Никто и не пытался вырвать Грануш из рук Рапаэла. Мужчин во дворе не было, а женщины боялись вмешиваться, да и радовались в глубине души этой расправе.
Мариам-баджи увела Каринэ к себе и уложила на тахту. С балкона парона Рапаэла все еще слышались визги Грануш, когда домой вернулись товарищ Сурен и Газар. Их приход отрезвил Рапаэла. Он устало присел на ступеньки балкона и тупо уставился на мужчин.
— Что еще случилось? — спросил Газар.
Парон Рапаэл молчал.
Тогда женщины рассказали. Товарищ Сурен, едва сдерживая ярость, выдавил:
— Я их под суд отдам.
Но товарищ Сурен не отдал под суд тикин Грануш — соседи отговорили. Вместо этого раз и навсегда был решен вопрос об уходе Каринэ из дома парона Рапаэла. Мариам-баджи удочерила ее и по инициативе товарища Сурена все это официально оформила.
Парон Рапаэл стал еще более неразговорчивым и замкнутым. Говорили, что он вечерами втихомолку побивает тикин Грануш.
А Мариам-баджи стала самым счастливым человеком в квартале.
Суд над Торгомом затягивался. Казалось, что «там» уже позабыли и о Торгоме, и о его злополучном бидоне, и вообще о пожаре в кооперативном магазине. Сам Торгом пока работал на строительстве школы. Вечером возвращался домой страшно усталый и не выходил во двор посидеть с соседями. Соседи изредка навещали его, чтобы задать один и тот же вопрос:
— Ну, что нового?
— Да ничего, — отвечал Торгом.
— А дальше-то как?
— Почем я знаю!
И на том разговор кончался.
Но через несколько месяцев выяснилось, что «там» не позабыли ни о Торгоме, ни о пожаре.
Как-то под вечер зашел к нам незнакомый парень и вручил отцу какую-то бумагу.
— Прошу вас об этом никому ни слова, — сказал юноша и ушел.
Когда он ушел, отец протянул бумагу Зарик. Зарик быстро прочла ее. Там было написано, что отец завтра должен явиться к прокурору.
