— Городишко у нас такой, — говорила она, гремя посудой у буфета, — на одном краю чихнёшь, с другого края слышишь: «Будьте здоровы!» Завтра же разнесут всюду: Мартынов ходил к Борзовой чай пить, когда мужа дома не было. А мне наплевать!
Пока Марья Сергеевна собирала на стол, Мартынов обошёл все комнаты их дома. Он здесь бывал раза два в прошлом году по приезде. В детской бабушка, мать Борзова, укладывала детей спать, рассказывала им сказки. Маленьких у них было двое: мальчик лет шести и девочка лет четырёх. Старшей, Нины, не было дома, ушла, вероятно, в кино или к подругам. В зале в кресле у пианино спал огромный сибирский кот. Во всех комнатах на стенах висели клетки с скворцами, щеглами, дроздами. Две собаки, овчарка и ирландский сеттер, стуча когтями по полу, ходили следом за Мартыновым. В углу столовой гнездился на подстилке маленький ёжик. Видимо, Борзов любил птиц и животных.
— За что ты, Марья Сергеевна, получила орден? — спросил Мартынов, садясь на диван. — Вижу его у тебя иногда по праздничным дням, давно хочу спросить. Партизанила?
— Нет, не партизанила. Это ещё до войны было дело… — Марья Сергеевна вздохнула. — За хорошую работу на тракторе дали мне орден.
— Да? Ты трактористкой была?
— Эх, уже люди и фамилии моей не помнят!..
— Борзова?..
— Да нет, не Борзова. Моя девичья фамилия была Громова.
— Громова?.. Вон что! Ну прости, не знал. Откуда ж мне знать твою девичью фамилию?.. Та Маша Громова, что с Ангелиной соревновалась? Портреты были ваши в «Правде» рядом. Так это ты и есть?
— Маша Громова, да… Я родом из Ростовской области.
— Помню — из Ростовской области.
— Донская казачка… И Борзов там работал, в нашем районе, секретарём райкома комсомола. В тридцать восьмом году мы с ним познакомились. Я у него вторая, первая жена его умерла. Нина — это его дочка от первой жены… Ну, садись к столу… А ты, Пётр Илларионыч, из каких сам краёв? Чем раньше занимался?
— У меня в биографии ничего почётного нет. Неудавщийся писатель, — без скорби, почти весело стал рассказывать Мартынов. — Лет двенадцать назад написал один очеркишко, напечатали его в «Комсомольской правде», и с тех пор заболел литератур рой. Центнера два бумаги извёл на романы — ничего путного не вышло. Пошёл по газетной работе. Много ездил, спецкором был. Последний год перед приездом к вам был редактором районной газеты в Н-ской области. И там не бросал писать. Сынишка знает, что я всё почты жду, ответов из редакции, бежит, бывало, кричит: «Папка, иди скорее домой, там большое письмо принесли!» Эх, думаю, порадовал сынок! Лучше б — маленькое. Большое, значит — рукопись назад. Спасибо, один критик честно, прямо написал: «Сочинение романов не ваше, видимо, дело. Изберите себе, товарищ, другую цель в жизни». Вот — избрал другую работу. Цель-то у нас одна у всех. Не сам избрал, предложили мне здесь перейти на партийную работу — дал согласие. — Мартынов засмеялся. — Много раз критиковал, ругал в газетах секретарей райкомов. Интересно, как у самого получится!..
