— Спасибо, я это очень ценю.
Он снова сказал «спасибо»?
— Тебе правда надо жить у нас, — попыталась уговорить его Патрис. — Наша кухарка Андреа готовит фантастические завтраки. В «Фор Сизонс» таких не подадут.
Калеб изобразил заинтересованность:
— Буду иметь это в виду!
— Договорились, — Патрис отступила на шаг и посмотрела на нас с Калебом оценивающим взглядом. — Вы потрясающе смотритесь вместе. Данби, посмотри, разве они не потрясающе смотрятся вместе? — однако прежде чем Данби успел ответить, она укоризненно погрозила пальцем Калебу: — Хотя, дорогой, я бы хотела лучше видеть твою симпатичную физиономию. Данби, запиши его к своему барберу.
— Нет! — брякнула я.
Патрис была ошарашена моим выпадом, в глазах Данби плясал смех, а Калеб смотрел на меня с понимающей усмешкой в углах рта.
С пылающими щеками я промямлила, обращаясь к Патрис:
— Я имела в виду… что… ну… Калеб сам должен решать. Может быть, ему нравится щетина.
Глядя на нас, Патрис начала что-то подозревать, и, наконец, счастливая улыбка озарила ее лицо:
— Но это давно не щетина, Эва. Это борода.
Я была не согласна. Если просматривается линия челюсти, то считается, что это еще щетина. Какая же это борода? Я вдруг поняла, что уже неприлично долго смотрю на Калеба, а он едва сдерживает смех.
— Хм, а ты, дорогая, смотрю, глубоко изучила этот вопрос? — поддразнила меня Патрис.
Я нахмурилась и буркнула:
— Ничего подобного.
— Эва права, — пришел мне на помощь Калеб. — Я сам сказал ей, что не из тех парней, кто бреется по два раза в день. Поэтому она за меня вступилась.
— Ну да, ну да, понимаю… — протянула Патрис, разглядывая нас с сомнением.
О боже.
— Я думаю, пора ужинать, — подытожил Данби, беря жену за талию и разворачивая ее к выходу из библиотеки, — я умираю от голода.
— Да, пора, идем, — сказала Патрис и через плечо оглянулась на нас, но мы с Калебом немного подождали, пока они отойдут.
Я почувствовала руку Калеба у себя пониже спины.
— Так что именно тебе нравится в растительности на лице мужчины?
Слыша сдавленный смех в его голосе, я внезапно почувствовала себя уязвимой и напряглась. Как будто призналась ему в чем-то сокровенном. Возможно, меня сбил с толку приступ нежности к нему, когда мы говорили о его работе. Но я тут же отругала себя за то, что делаю из мухи слона: он и так давно знает, какие физические реакции во мне вызывает.
Приглушенным голосом я ответила:
— Я люблю, когда твоя щетина щекочет мне кожу между бедер. Оставь ее, пока ты в Бостоне.
