Недолго думая, решили отметить событие в ресторане: иногда и шикануть можно, раз повод такой. Праздновал я с полной, так сказать, самоотдачей, здоровье позволяло. А после ресторана ещё и к соседу по лестничной площадке заглянул — догнаться, несмотря на протесты супруги.
Наутро проснулся с сильнейшей головной болью, с трудом припоминая окончание вечера. Катерина немедленно пролила свет на белые пятна и живописала культпоход с таким энтузиазмом, что мне стало тошно, и я отправился на работу, даже не позавтракав.
Сел в трамвай, полез в кошелёк — пусто! Всё оставил в проклятом ресторане, всё! Лишь в боковом кармашке лежал чудом сохранившийся рубль, который я кондуктору и вручил. Тот долго и с подозрением изучал незнакомую монету. Пришлось объяснять, что это спецтираж к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции, который вскоре наводнит карманы всех советских граждан, и настаивать, чтобы он принял оплату…
Ближе к обеду, когда самочувствие более-менее вернулось в норму, я встретил в коридоре Кожедуба — бледного и неопрятного, будто тоже с тяжёлого похмелья. Завидев меня, он сокрушённо затряс головой:
— Тимофеич, гостя моего помнишь? Вчера в цеху вас знакомил. Представляешь, погиб вчера ночью!
— Как погиб? — растерялся я.
— Зарезала шпана какая-то подворотная, когда он в гостиницу возвращался. Деньги из карманов выгребли, часы сняли — да у него и ценного-то ничего не было! Паспорт в кармане лежал с бумажкой, где мой адрес и телефон записаны. Вот я ночь в милиции и провёл, показания давал.
— Беда какая, Максим, слов нет! — пожалел я искренне так внезапно и трагически погибшего Николая. Вроде и знакомы не были, а неуютно на душе сразу, больно.
— Беда! — поддакнул Кожедуб. — Горе, Тимофеич! Это ж я его сюда, в Москву, вытащил. Он ведь непростой человек был. Очень!
— В смысле?
— Да… как бы это сказать… Навроде колдуна он был, Саша.
— Я, Максим Сергеевич, конечно, всё понимаю. Трагедия, друга убили. Но не с ума же сходить.
— А я и не сошёл, — уверил начцеха. — Я с ним в студенческой общаге пять лет в одной комнате прожил и чего только не видел! Мог он и кровь прикосновением остановить, и боль головную шёпотом унять, и судьбу предсказать. Но не любил: особенно когда удачей перед экзаменом зарядить просили или ещё чего. Говорил, от прапрадеда у него ещё энергия осталась, её по мелочам расходовать нельзя… Я тебе, Саня, честно признаюсь, у жены моей проблемы со здоровьем. Очень серьёзные. Онкология. Лучшие врачи смотрели, денег потратил — мало не покажется, в долги влез. Но толку никакого, динамика отрицательная. Вот я и вспомнил про Колю-чародея, как мы его промеж собой называли. В моём положении за любую соломинку ухватишься. Связался с ним. Он прилетел аж из Владивостока, не отказал. Хотя я знаю, что ему путешествия тяжело даются. Со здоровьем проблемы: солнечный свет глаза режет — аномалия какая-то. И знобит после приземления не меньше суток. Невероятно, конечно: целитель, а себе помочь не может… С женой моей он поговорил, руки ей к животу приложил только — и сразу легче стало! Румянец вернулся! Силы, энергия — другой человек! Я в качестве благодарности решил ему экскурсию организовать, куда простым смертным нельзя, с директором согласовал. Поужинали у меня. Проводить его до гостиницы хотел, но Коля ни в какую — сказал, хочет в одиночестве по столице прогуляться. Вот и прогулялся…
