232 - Дмитрий Олегович Шатилов

The weariness of life that has no will

To climb the steepening hill:

The sickness of the soul for sleep, and to be still.

And then once more the impassioned pigmy fist

Clenched cloudward and defiant;

The pride that would prevail, the doomed protagonist

Grappling the ghostly giant.

Victim and venturer turn by turn, and then

Set free to be again

Companion in repose with those who once were men.

Зигфрид Сассун, "Everyman"

Вообразим себе картину: теплым летним вечером к двухэтажному особняку Наездницы Туамот подъезжает старинное ландо с откидным верхом, влекомое парой гнедых лошадей. В эпоху автомобилей и аэрокаров, когда такой способ передвижения безнадежно устарел, это означает сразу две вещи.

Первая: пассажир ландо богат — ровно настолько, чтобы содержать конюшню и личного кучера.

Вторая: ему совершенно безразлично время, ибо если заботиться о часах и минутах, то из центра Гураб-сити до пригорода, где расположился особняк, быстрее дойти пешком, чем доехать в коляске.

Резиденция Наездницы Туамот выстроена в новогурабском стиле: остроконечная крыша, круглые окна, массивный флигель и балкон, выдающийся вперед, словно утиный клюв. Парадный подъезд украшают колонны из желтоватого мрамора, широкую дорогу к ступеням обрамляют статуи государственных деятелей Гураба, почти все — с отбитыми головами. Чему служат эти изваяния — издевке над хозяевами старого мира или напоминанию о том, что любое величие преходяще — не знает и сама Наездница Туамот. Деятельный ее мозг занят не прошлым, а настоящим — вместе со своим мужем Джамедом, предводителем Освободительной армии, Наездница мудро и справедливо правит Гурабом, избавленным от гнета жестокой династии.

Но кто же приехал к ней — и с какой целью?

Дверь ландо открывается, и мы видим леди Томлейю: острый нос, худые скулы, волосы стянуты в пучок на макушке. Одета она в глухое синее платье, которое сшила своими руками. То же относится и к ее туфлям — их не касался ни один башмачник. Все личные вещи эта женщина хранит от чужих рук.

Леди Томлейя — мнемопат. Стоит ей дотронуться до предмета, принадлежащего другому человеку, как она мгновенно узнает его мысли и чувства, желания и страхи, самую яркую радость и самую жгучую боль.

Своим даром леди Томлейя пользуется в интересах литературы. Ее перу принадлежат такие труды, как «Альковные тайны Гураба Третьего», «Зумм, рыцарь Терновой Дамы» и «Разбойник Бжумбар». Отмечая неэтичность метода, критики, тем не менее, сходятся в том, что три этих романа отличаются деликатностью, изяществом слога и глубиной проникновения в человеческую душу.